— Зачем это делается? — спросила я Георгия Борисовича, который быстро и ловко это проделывал.
— На гладкой земляной поверхности вырисовываются очертания предмета. В противном случае можно повредить его лопатой. Но, к сожалению, мы их пока не видим, — усмехнулся Георгий Борисович, выпрямляя уставшую спину.
— Давайте я вас сменю, — предложила я, сделав снимок раскопа.
— Я ещё не устал! — возмутился наш начальник и снова воткнул лопату в землю.
С другой стороны раскопа точно так же, только помедленнее, работал Юра. Вернувшись из села, он прибежал на городище и упросил Георгия Борисовича разрешить ему принять участие в первом дне раскопок.
— Александр Степанович сам меня прислал. Беги, говорит, не беспокойся, я обед приготовлю, — взволнованно говорил Юра. — Ведь сегодняшний день может стать историческим!..
Сейчас он осторожно копал, прикусив от напряжения нижнюю губу. Его обычно причёсанные на пробор волосы разлохматились.
Я перешла на южную сторону городища, где копали Ростислав и Володя. Сделала снимок второго раскопа.
Володя увидел меня, откинул со лба длинные взмокшие волосы и выразительно, раздельно сказал:
— По-ка ни-че-го!
— Давайте я вас сменю, — предложила я.
Ростислав только блеснул на меня очками.
— Пожалуйста! — охотно отозвался Володя. — Только дайте руку, я помогу вам сюда с-спуститься.
Я гордо на него взглянула и спрыгнула в раскоп. Ростислав неодобрительно посмотрел на меня и сказал:
— Только попрошу вас не торопиться и снимать землю на ту же глубину, что и я.
Володя, насвистывая, ушёл к Лёве.
— Когда устанете — крикните мне, — сказал он на прощание, вытирая рукавом пот со лба.
Лопата вскоре показалась мне очень тяжёлой, спина и руки заныли, и солнце стало жечь ещё сильнее.
Мультика я оставила с Лёвой на противоположной стороне городища, где мальчик делал заданный ему чертёж. Но мой пёс, видимо, соскучился. Он примчался, высунув язык и задыхаясь, с разбегу прыгнул в раскоп и чуть не попал под лопату Ростислава.
— Этого ещё не хватало! — рассвирепел он. — Уберите ваше лохматое чудовище!
Я вытащила за шиворот Мультика и строго сказала ему:
— Сидеть, не двигаться!
Пёс с обиженным видом уселся на краю раскопа, спиной к нам.
— Оказывается, он у вас дисциплинированный, — съязвил Ростислав и выпрямился, чтобы передохнуть.
— Скажите, Ростислав, глубоко ли копают? — задала я ему вопрос.
— Что, уже устали? — Впервые, кажется, я услышала смех Ростислава.
— Да нет, — запротестовала я, — мне просто интересно знать.
— Копают, пока лопата не доходит до чистого грунта — материка, как его называют. Здесь уже нет следов человека.
Мы молча продолжали копать. После каждого снятого пласта Ростислав осторожно зачищал землю. Ничего мы не находили. Я уже очень устала. От сильной жары разболелась голова, но Володю не звала и продолжала упорно рыть землю.
— Товарищи, бросайте копать, пошли обедать! — пришёл за нами Юра. — Александр Степанович зовёт!
Ростислав и я пошли на другую сторону городища. Георгий Борисович стоял возле Лёвы и внимательно рассматривал прикреплённый кнопками к доске чертёж. Лёва складывал чертёжные принадлежности. Володя скептически посвистывал и, сощурив один глаз, смотрел на Лёву. Георгий Борисович ещё раз посмотрел на чертёж, потом на городище, снова на чертёж и крепко хлопнул Лёву по плечу:
— Ай да Лёва! Орёл! Здорово снял план городища!
Побледневший от жары и напряжённой работы, Лёва смущённо улыбнулся и сказал:
— При вашем участии… — а потом повернулся в сторону Володи и победоносно посмотрел на него.
Потные и усталые, мы медленно возвращались в лагерь. Мультик плёлся позади всех. Его чёрная лохматая шерсть плохо сочеталась с молдавским солнцем. В лагере Александр Степанович, приготовив обед, лежал под машиной и подвинчивал какие-то гайки.
— Чтобы чёрт побрал здешние дороги! — ворчал он.
— Обедать! — встретил нас Юра, уже хлопотавший у костра.
Он ловко снял с огня большую кастрюлю с кипящим борщом и поставил на сдвинутые вместе и покрытые клеёнкой ящики. Там уже стояли миски, ложки, соль и большие металлические тарелки с нарезанным хлебом.
После обеда отдохнули пятнадцать минут и снова ушли на городище. Проработали почти до захода солнца, заложили ещё по соседству с прежними по шурфу, дошли до материка. Никаких находок не было, если не считать в верхнем «культурном слое», как говорят археологи, осколков современной глиняной посуды.