Однажды я мчался на скоростном поезде из Парижа в Лион, за окном, как в рекламном ролике МинСельхоза, лубочные картинки полей пшеницы сменялись кукурузой, сразу за ними паслись мясные и молочные стада коров и я увидел нечто фантастическое – на зеленом лугу паслись свиньи пугающих размеров и решительного вида, с тихим ужасом представилось, как они беспощадно и озорно вспашут эту ниву … Хотя может пахота и была целью смышлёных френчей… Уже вечером я ел умопомрачительный сыр и роскошный стейк в лионском Бушоне и мне не нужно было спрашивать откуда молоко и чем кормили скотину. Сербские парни чудовищных размеров, мальчик 15 лет весом за сотку и ростом за 190 – обычное дело, они подвижны и поразительно легки на подъём в части подраться по любому поводу. Потому что они едят то, чем кормит ЗЕМЛЯ ИХ ОТЦОВ, в которой лежат их кости. А теперь покажите мне деревенскую корову в России? Порошковое молоко «не ясного происхождения» и пальмовое масло, происхождения ясного, вот чем кормят нас все эти «Веселые молочники», вот одна из причин нашего тотального уныния и эпидемии онкологии, которая уже стала обыденностью, для всех возрастов… Ещё немного синтетической пищи и нас перестанет поражать эл. ток и мы не будем тонуть в воде, с такими то пенопластовыми головами, странно, но если мы молчим и замерли, видимо нам нравится пить кровь Микки Мауса в Коле и его мочу в Фанте. Вместо парного молока и чистой воды. Одумайтесь Братия, нам надо менять этот кривой путь… Перед брошенной Землей стыдно.
…I have a dream!(с) Martin Luther King
Когда то, когда все дети и уж тем более юноши в моей стране были горящими верой в светлое будущее, мы свято чтили героев, отдавших жизни за это будущее, вне зависимости от того, как они его себе представляли. И нам было больно за чернокожего пастора, которого пристрелили в логове вселенского капитала – США, за то, что он мечтал, чтобы к его народу относились как к обычным людям, а не травили собаками, не вешали на фонарях и не указывали им на особые места для «недочеловеков». И он мечтал, этот странноватый и громкий дядька с необычной для нас чёрной кожей и белыми зубами. Его убили какие то империалисты, выписанные злодеи, судя по агиткам, ходившие в глуповатых простынях с идиотскими колпаками и дырками для глаз. Боже, как же удобно когда твой враг, так очевиден, как был он очевиден для этого героя своего, угнетаемого народа. Как же легко и честно отдал Он жизнь за свою мечту. Как же сложно жить в сегодняшней России, где безволие и рукотворная деградация моей, некогда Великой Нации, переплелось с ползучей злобой странноватой группы негодяев, которые нарушая все человеческие приличия и даже существующие законы собственной страны. Воруют, лгут и убивают в борьбе за свою вульгарную власть воров. В борьбе за свои дурно-пахнущие деньги, без стыда и совести. У МЕНЯ ЕСТЬ МЕЧТА, она простая и оглушительная как залп 152 мм батареи: Я ХОЧУ УВИДЕТЬ СЧАСТЛИВЫЕ ГЛАЗА НАШИХ ДЕТЕЙ, не один раз, а каждый день, пока я жив, пока живо само понятие Россия! И нет ничего важнее этого для Русского человека! Аминь. Всё будет хорошо, - в крайнем случае нет…
История из YouTube. О потерянной беспощадности к себе
В силу профессиональных “искривлений” сознания у меня есть некоторые особенности – ни на кого специально не гляжу, при этом всё важное вижу, чувствую. В Питере стоял необычно крепкий морозец под тридцатку, который заползал даже под мембраны и термуху, как диверсант. Отъезжаю с адреса в пригороде Питера и вдруг вижу картину – по перекрёстку мечется дядя, а у дяди во лбу бесновато сверкает диодный фонарик. Говорю себе: “То, что это городской сумасшедший, – к бабке не ходить. Ну и по закону подлости и «моего везения» он сейчас кинется ко мне и сладострастно наблюёт мне на капот, ибо так устроен твой мир». Дядя, как то бочком и на полусогнутых, бегал, бегал от машины к машине – и вдруг видит меня и, видимо, понимает: вот тот, кто мне нужен, бегу блевать, благо машина мытая. И семенит ко мне мелкой рысью на неуверенных ногах. Сокрушённо думаю: “Ну, посмотри, как удачно, а....” А у меня ещё красный горит как засахарился, а дядя уже скребётся в окошко одеревеневшими перчатками, виновато улыбаясь. Я ему жестами семафорю: “Вали отсюда, касатик, по четвергам не подаю”. Ну, он безропотно – прыг, и ко второй машине, и опять мимо, мимо… зябко трется к машинам, пугая их своим фонариком и внешней безнадёгой. Выезжаю на перекрёсток и боковым зрением вижу машину, которая мордой заехала в сугроб. Года восьмидесятого “Фольксваген-Гольф”, Крепко червивый, до уровня «побит дробью», торчит дряблой задницей из снега. Как-то на автомате еду дальше 100 метров, 200-ти и вдруг жёстко, до рези в глазах, понимаю, что этот маленький человечек, лет шестидесяти, – в неразрешимой беде (а у него транзитные номера). Наверное, у него закончился бензин, у него прокололось колесо, у него двигатель заглох. И сейчас он мечется, мечется, мечется…, залезет в машинку (а уже поздно, смеркается), и замёрзнет на питерском инфернальном морозе, минут за сорок. А я, - брезгливо проехавший мимо парень, только что был весь из себя Православный … Только что Господь мне послал, самый важный экзамен моей жизни, а я его бездарно просрал! Губу оттопырил – и как с тем мытарем, Любви в сердце не хватило… Степень ужаса, который испытал не описать… Меня парализовало омерзительное отвращение к себе. Через две сплошные, на посту ГАИ, перед одеревеневшими от моей наглости ментами, разворачиваюсь и мчу назад. Если бы они остановили, бросил бы машину и побежал бегом к нему! Потому что понимал, вся моя жизнь сейчас теряет всякий смысл, если уже не потеряла. Мчу и перебираю решения: ему нужно дать деньги или нужно, я не знаю, что – вызвать эвакуатор, его нужно хватать и куда-то селить, ему нужно привязать верёвкой это корыто и тащить куда-то, куда-то… То есть надо что-то делать, потому что, если я этого не сделаю, вся моя жизнь –оказалась бессмысленна. Потому что всю свою жизнь я шёл к этому поступку, и я его не совершил. Тот экзамен, который я должен на этой планете выдержать, я его завалил немилосердно, в ноль. Домчался до сугроба, а он уехал... Его там нет. Он просто дорогу искал. Он не местный, у него номера были, транзитные… Я такую малость не дал человеку. Не хватило беспощадности к себе, потому что я, - ничтожество, испугался, что он мне козявочкой замерзшей, крыло поцарапает… Господи дай мне сил не оступится так ещё раз, не потяну такого позора дважды!