Вежливые жидкие аплодисменты заставили его вновь устремить взгляд на поле, где между калитками бегали два игрока в белой форме, а третий, из команды противника, понесся за мячом, но не успел бросить. Еще один пробег. Вот и славно, подумал Бен. Глядишь, и выиграем, в кои-то веки. Позади безупречно подстриженного игрового поля шпиль церкви Всех Святых, где служил викарием его отец, отбрасывал остроконечную тень на деревенский луг. А еще дальше старый дуб закрывал памятник жителям деревни, погибшим на Великой войне. Шестнадцать имен – Бен подсчитал. Шестнадцать мужчин и юношей из деревни в двести жителей. «Какой-то абсурд», – пробормотал Бен.
– А где же Прескотт-младший? – прервал его размышления полковник Хантли. – Он бы нам сегодня пригодился. Этому парню самые быстрые мячи нипочем.
Бен оторвал взгляд от поля и обернулся к здоровяку-полковнику. Долгая служба в Индии и избыток шотландского виски придали его коже стойкий свекольный оттенок.
– Он сдает экзамен по летному делу, сэр.
– Экзамен по летному делу? Так вот чем нынче занят этот остолоп?
– Да, сэр. Он брал уроки управления самолетом – чтобы быть готовым, понимаете. Как только объявят войну, он запишется в Королевские ВВС и тогда уж точно не окажется в пехоте. Не хочет торчать в окопах по горло в болотной жиже, как те бедолаги на прошлой войне.
Полковник понимающе кивнул.
– Да уж, несладко им пришлось. Мне-то повезло, я служил в Северо-Западной пограничной провинции[4]. Ну, будем надеяться, что на этот раз командование не наделает прежних дурацких ошибок.
– Насколько я понимаю, война неизбежна? – спросил Бен.
– О да, несомненно. Это даже не обсуждается. Мерзавец Гитлер вот-вот ворвется в Польшу, и тогда наш долг чести – объявить ему войну. Я бы сказал, в течение следующей пары недель все и решится.
В речи полковника отчетливо слышалась беззаботность человека, уверенного в том, что в силу возраста он уже не подлежит призыву.
– На прошлой неделе заходил к нам типчик из гражданской обороны, – продолжил он. – Велел перекопать заднюю лужайку и построить бомбоубежище, представляете. Я ему сразу сказал, что об этом и речи быть не может: моя мэмсагиб играет там в крокет и будет играть. Понятно, что скоро все станут отпускать по карточкам, так хоть крокет пусть оставят!
Бен вежливо улыбнулся в ответ.
– Да, у нас они тоже побывали. Привезли груду рифленого железа и чертежи. Это моему отцу-то, который в жизни ничего не построил! Да он радио совсем недавно научился включать.
Полковник скептически оглядел Бена:
– Ну а вы, молодой человек? Тоже в летчики?
Бен смущенно улыбнулся.
– Я бы не прочь, сэр, но не могу себе позволить платить за уроки. Придется подождать призыва – может быть, и меня возьмут в авиацию.
Полковник кашлянул, только сейчас, похоже, сообразив, что у сына деревенского викария, который только-только окончил Оксфорд и лишь недавно начал преподавать в скромной приготовительной школе, вряд ли водятся деньги. Он повертел головой, словно стараясь отыскать новую тему для разговора, и воскликнул с удивлением:
– Ого, гляньте-ка, кто к нам пришел. Это же леди Памела. Я и не знал, что она интересуется крикетом!
Бен почувствовал, как лицо заливает краска, и разозлился на себя. Памела шла к ним грациозно и легко – воплощенная свежесть и элегантность, в шелковом платье персикового цвета. Прядка пепельных волос упала ей на лицо, Памела убрала ее и тут заметила Бена. Оба мужчины вскочили.
– Как хорошо, что вы пришли нас поддержать, миледи, – сказал полковник, уступая ей свое место. – Садитесь тут, рядом с Крессвеллом. Мне уже скоро на выход. Да и ноги размять пора.
Памела наградила его ослепительной улыбкой и опустилась на скамью.
– Привет, Памма, – сказал Бен. – Не ожидал тебя тут увидеть. Я думал, ты в Париже с сестрой.
– Так и было, но Па велел мне возвращаться домой. Точнее, велел привезти домой Марго. Он уверен, что война разразится с минуты на минуту, и боится, что она застрянет на материке. Но Марго отказалась сдвинуться с места.
4
Бывшая административная единица в Британской Индии, в настоящее время территория Пакистана.