— Ну, что там? Как он себя чувствует?
А Мартьян пожал плечами, подняв их так, что голова очутилась совсем на груди, и ответил:
— Еще хрипит.
— Нет спасения?
— Нет.
В этот момент сквозь приоткрытую дверь ясно донеслись торжественные слова прелата Творковского:
— Ego te absolvo a peccatis tuis et ab omnibus censuris, in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen.
Тогда все опустились на колени и начали молиться. Пани Винницкая прошла между коленопреклоненными, обеими руками придерживая реликвии. Мартьян вошел за нею и закрыл дверь.
Но она недолго оставалась закрытой, ибо через четверть часа в ней снова показался Мартьян и воскликнул своим скрипучим, высоким голосом:
— Скончался!
Тогда со словами «вечная память» все гости один за другим двинулись в «канцелярию», чтобы бросить последний, прощальный взгляд на покойника.
Между тем на другом конце дома, в столовой, начали твориться омерзительные вещи. Челядь в Белчончке настолько же ненавидела пана Понговского, насколько боялась его, и вот теперь ей показалось, что вместе с его смертью наступает для них час облегчения, радости и безнаказанного своеволия. Приезжим слугам тоже представилась возможность погулять, и вот вся челядь, как местная, так и чужая, более или менее пьяная уже от полудня, набросилась на кушанья и вина. Одни опрокидывали в рот целые бутылки данцигского вина, мальвазии и венгерского; другие, более жадные на еду, вырывали друг у друга из рук куски мяса и пирогов. Белоснежная скатерть в одно мгновение оросилась целыми потоками различных напитков. В смятении люди переворачивали стулья в комнате и подсвечники на столе. Резные бокалы и стаканы выскальзывали из пьяных рук и с треском разбивались об пол. Тут и там возникли ссоры, драки; некоторые просто растаскивали столовую утварь. Словом, началась оргия, отголоски которой долетели даже на другую половину дома.
На крики прибежал Мартьян Кржепецкий, за ним двое Сульгостовских, молодой Забежовский и еще один из гостей. Увидев, что здесь происходит, они все схватились за сабли. В первую минуту замешательство еще больше усилилось. Сульгостовские ограничились потасовкой пьяниц, но Мартьяна Кржепецкого охватило прямо безумие бешенства. Выпуклые глаза его вылезли еще больше наружу, зубы засверкали из-под усов, и он начал рубить направо и налево. Несколько человек из слуг упали, обливаясь кровью, другие спрятались под стол, а остальные столпились в беспорядочном бегстве в дверях, и он рубил их сплеча и кричал:
— Лентяи! Собачьи дети! Я здесь господин! Я здесь хозяин!
И он выбежал за ними в сени, откуда донесся его пронзительный голос:
— Палок! Розог!..
А оставшиеся в комнате стояли, точно среди развалин, глядя друг на друга огорченными взглядами и качая головами.
— Я в жизни не видат ничего подобного, — отозвался, наконец, один из Сульгостовских.
А другой сказал:
— Странная смерть и странная обстановка ее. Посмотрите, ведь тут можно подумать, что татары напали.
— Или злые духи, — добавил Забежовский. — Какая ужасная ночь.
Они приказали вылезти из-под стола спрятавшейся там челяди и привести комнату хоть в относительный порядок. Слуги вышли совершенно отрезвевшие от страха и усердно принялись за работу. Между тем вернулся Мартьян.
Он уже несколько успокоился, только губы его еще дрожали от гнева.
— Они у меня попомнят! — проговорил он, обращаясь к присутствующим. — Но я благодарю вас, что вы помогли мне наказать этих негодяев. Не лучше им здесь будет, чем при покойнике! Ручаюсь своей головой!
Оба Сульгостовские быстро взглянули на него, и один из них сказал:
— Вам не за что благодарить нас, равно как и нам вас. — Ну?
— И почему это вы считаете себя здесь единственным распорядителем? — спросил второй из близнецов.
Пан Мартьян тотчас начал подпрыгивать на своих коротких ногах, точно желая допрыгнуть до их глаз, и ответил:
— Потому что я имею право! Имею право! Имею право!
— Какое право?
— Да побольше вашего!
— Это отчего же? Вы читали завещание?
— Что мне завещание? — Тут он подул на ладонь. — Вот что! Ветер! Кому записал? Жене? А какая такая жена? Где она? Вот что! Я здесь — самый близкий! Мы — Кржепецкие, а не вы!
— Это мы еще посмотрим! Чтоб вам лопнуть!
— Вам, чтоб лопнуть! Ступайте вон!
— Ах ты козел! Ах ты пес! Подождешь еще! Говоришь, вон!.. Лучше сам береги свой козлиный лоб!
— Ты мне грозишь?
Пан Мартьян загремел саблей и начал наступать на братьев, а они тоже схватились за рукоятки.
— Но в эту минуту позади них раздался огорченный голос ксендза Творковского: