– Я не обязан это выслушивать, – сказал Филмер.
– Нет, черт возьми, обязаны! Давно пора кому-нибудь выложить вам прямо в глаза, какая вы склизкая, вонючая гадина, и хоть отчасти отплатить вам за все то зло, которое вы сеете повсюду.
– Э-э-э... – произнес Билл Бодлер, – у нас здесь есть письмо от страховой компании, клиенткой которой является миссис Квентин, оно датировано вчерашним днем. Там говорится, что они тщательно исследовали ее лошадь, которая пала от колики, и пришли к выводу, что выплатили ей страховку правильно. Кроме того, у нас здесь есть заявление помощника конюха Ленни Хиггса о том, что про колику и про специально пронумерованные пакеты корма для Лорентайдского Ледника вы узнали от него во время одного из самых первых ваших посещений конского вагона. Далее он клятвенно заявляет, что позже угрозами заставили его сказать, будто миссис Квентин передала ему какой-то корм, чтобы он задал его той ее лошади, которая пала от колики. – Он прокашлялся. – Как вы слышали, страховая компания пришла к выводу, что гибель лошади не была вызвана ничем из того, что она ей давала. Дальше в показаниях Пенни Хиггса говорится, что тот человек, который запугивал его, угрожая отправить в тюрьму, где он подцепит СПИД и умрет, – это бывший проводник багажного вагона, работавший в железнодорожной компании "Ви-Ай-Эй", по имени Алекс Митчел Маклахлан.
– Что-о?
Впервые в голосе Филмера прозвучал страх, и для меня это прозвучало как музыка.
– Ленни Хиггс с уверенностью опознал его вот по этой фотографии. Наступила пауза – Билл Бодлер передал фотографию Филмеру. – Этот человек ехал в той части поезда, которая была отведена для болельщиков, под фамилией Джонсон. Вчера фотография была предъявлена многим служащим "Ви-Ай-Эй" в Торонто и Монреале, и несколько человек опознали в нем Алекса Маклахлана.
Наступил черед Филмера что-нибудь сказать, но он молчал.
– Вас видели в тот момент, когда вы разговаривали с Маклахланом...
– Еще бы не видели! – перебила его Даффодил. – Вы что-то ему говорили... из-за чего-то с ним ругались в Тандер-Бее, и мне он сразу не понравился. Это его фотография, я это тоже подтверждаю. Вы велели ему припугнуть Ленни, а мне сказали, что Ленни даст показания против меня, а я и не знала, что на самом деле вы запугали беднягу, пригрозив ему всякими ужасами. Вы мне сказали, что он меня ненавидит и с радостью даст обо мне ложные показания... – Она задыхалась от возмущения. – Не понимаю, как только вам не стыдно. Не понимаю, как можно так глубоко погрузиться в пучину греха!
Слово "грех" прозвучало у нее в своем древнем и подлинном значении как преступление против бога. "Сильно сказано", – подумал я. И после этого Филмер совсем притих.
– Теперь мы перейдем к совершенно другой теме, которая, возможно, покажется вам не столь захватывающей, – произнес после паузы генерал. – Она станет предметом полномасштабного расследования, которое правление Жокейского клуба на Портменсквер проведет в ближайшее время. Я имею в виду владение участком земли, который в земельном регистре числится под номером SР 90155.
Потом генерал сказал мне, что в этот момент Филмер весь посерел, и на лице у него выступил пот.
– Этот участок земли, – продолжал он своим зычным генеральским голосом, – известен в Ньюмаркете под названием "Вест-Хиллсайдские конюшни".
Конюшни принадлежали Айвору Хорфицу, но работавший у него тренер действовал так нечестно, что Айвора Хорфица пожизненно лишили допуска на скачки, а также права доступа в скаковые конюшни. Ему было предложено продать Вест-Хиллсайдские конюшни, поскольку он уже не имел туда доступа, и предполагалось, что он так и сделал. Однако новый владелец конюшен, в свою очередь, тоже намеревается их продать и нашел покупателя, но адвокаты покупателя, проведя весьма тщательное расследование, обнаружили, что конюшни вообще не принадлежали Хорфицу, и продавать их он не имел права. Они принадлежали и формально принадлежат до сих пор вам, мистер Филмер.
Я услышал что-то вроде стона, – возможно, он исходил от Филмера.
– Ввиду этого нам придется разобраться в ваших взаимоотношениях с Айвором Хорфицем и в тех противозаконных действиях, которые много лет совершались в Вест-Хиллсайдских конюшнях. У нас также есть серьезные основания полагать, что сын Айвора Хорфица – Джейсон знает, кто владелец этих конюшен, знает, что вы принимали участие в этих действиях, а от него это стало известно его приятелю – помощнику конюха Полу Шеклбери, после смерти которого вас, как вы помните, в начале этого года судили по обвинению в сговоре с целью убийства.
Наступило долгое-долгое молчание. Потом Даффодил вполголоса сказала:
– Что-то я ничего не поняла. А вы?
Мерсер так же тихо ответил:
– Они нашли способ пожизненно лишить его допуска.
– А, прекрасно, только все это что-то очень скучно.
– Для него – нет, – тихо сказал Мерсер.
– Теперь, – громко продолжал Билл, – мы вернемся к вопросу о вашей попытке устроить крушение поезда. – Он кашлянул. – Мистер Берли, прошу вас войти.
Я улыбнулся Джорджу, который слушал все, что говорилось про Хорфица, отчасти с недоумением, а отчасти – с изумлением и ужасом.
– Наш выход, – сказал я, снимая плащ и кладя его на сервировочный столик.
– После вас.
Мы с Джорджем вошли в зал, и буфетная опустела. На нем была серая форменная одежда, в руке он держал фуражку главного кондуктора. Я предстал в костюме Томми – в серых брюках, бело-серой рубашке, темно-желтом жилете и аккуратном полосатом галстуке. Вышколенный, отстиранный, наглаженный, гладко причесанный – такие служащие делают честь "Ви-Ай-Эй".