– Спокойной ночи, – тихо сказала Нелл.
– Приятных снов, – отозвался я.
– Спокойной ночи, – сказала Занте.
Я улыбнулся:
– Спокойной ночи.
Я проводил их взглядом. Когда они шли по коридору мимо бара, Нелл обернулась и после некоторого колебания помахала мне рукой. Занте тоже обернулась и помахала. Я помахал в ответ.
Спешить не надо, подумал я. Спокойной ночи, и спешить не надо...
Нет-нет, это звучит так: "Спешить не надо в эту ночь покоя". Странно, как может засесть в голове одна строчка из стихотворения. Это, кажется, Дилан Томас? "Спешить не надо в эту ночь покоя..." Потому что ночь покоя – это смерть.
Поезд понемногу засыпал. Вряд ли так уж спокойно будет сегодня на душе у Лорриморов, подумал я. И у отца, и у матери, и у сына. Не будет покоя и Филмеру, который уже знает от Джонсона, что бегство Ленни Хиггса лишило его возможности шантажировать Даффодил; который, вероятно, может только гадать, как поведет себя Мерсер; который подозревает, что Кит Янг скоро выяснит, к кому перешли лошади Эзры Гидеона; который понимает, что будет окружен всеобщим презрением. Я от всего сердца пожелал ему еще кое-чего помимо изжоги. Я пожелал ему мук совести, хотя как раз это было менее всего вероятно.
Я побрел назад через весь поезд, мимо купе Джорджа, где никого не было, и растянулся у себя на койке не раздеваясь, оставив дверь открытой и свет включенным и собираясь не спать, а только отдохнуть. Естественно, я тут же заснул.
Разбудил меня чей-то крик: "Джордж! Джордж!" Я вздрогнул, проснулся и посмотрел на часы. Проспал я недолго, не больше десяти минут, но, пока я спал, поезд успел остановиться.
Это заставило меня поспешно вскочить. Поезд должен идти, до ближайшей остановки еще почти час. Я вышел в коридор и увидел пожилого человека в такой же форменной одежде компании "Ви-Ай-Эй", как и у Джорджа, – он заглянул в его купе, посмотрел на мою форму и встревоженно спросил:
– Где Джордж?
– Не знаю, – ответил я. – А что случилось?
– У нас горит букса. – Он был сильно обеспокоен. – Джордж должен связаться по радио с диспетчером, чтобы остановили "Канадец".
"Неужели опять?" – пронеслась у меня мысль. Я зашел в купе Джорджа вслед за железнодорожником, который сказал, что он его заместитель.
– А вы не можете связаться сами? – спросил я.
– Это делает главный кондуктор.
Вероятно, он хоть и считался заместителем Джорджа, но оставался прежде всего лишь проводником спального вагона. Я решил посмотреть, не смогу ли связаться с кем-нибудь сам, ведь Джордж, наверное, уже настроился на нужную волну, но, когда я включил передатчик, ничего не произошло, не было даже щелчка. И тут я увидел, почему он не работает. Рация была вся чем-то залита. А рядом стояла пустая чашка из-под кофе. В смятении я спросил заместителя Джорджа:
– А что значит – горит букса?
– Ну, ось раскалилась, – сказал он. – Букса – это подшипник, в котором вращается ось. Под конским вагоном одна букса раскалена докрасна. Нам нельзя ехать дальше, пока она не остынет и туда не зальют масла.
– А сколько времени на это нужно?
– Слишком много. Сейчас ее охлаждают снегом. -И тут до него дошло, что случилось с рацией. – Она вся мокрая...
– Она не будет работать, – сказал я. Не будет работать и сотовый телефон – вокруг горы. – Как можно остановить "Канадец"? Должны же быть еще какие-нибудь способы, помимо радио!
– Да, но... – До него постепенно начал доходить весь ужас положения.
– Надо пойти назад по путям и расставить огни.
– Огни?
– Ну, фальшфейеры. Вы помоложе меня... придется идти вам – так будет быстрее.
Он открыл шкафчик, висевший в купе, и вытащил три каких-то предмета, каждый сантиметров в тридцать длиной, с металлическим острием на конце и корпусом в виде трубки, расширявшейся кверху. Они напоминали огромные спички, чем, по сути цела, и были.
– Ими нужно чиркнуть о любую твердую или шершавую поверхность, – сказал он. – О камень или о рельс. Они горят ярким красным огнем... горят двадцать минут. Втыкайте их острием... с размаху... в деревянную шпалу посередине пути. Машинист "Канадца" остановит поезд, как только их увидит. Его мысли неслись так быстро, что язык за ними не поспевал. – Вам надо будет пройти километр, столько нужно "Канадцу", чтобы затормозить... Скорее... Не меньше чем километр. А если машинистов не будет в кабине...
– Что значит – не будет в кабине? – переспросил я в ужасе.
– Они не всегда там. Один из них регулярно продувает котел. А другой может выйти в туалет... Если их там не будет, если они не увидят огней и поезд не остановится, зажгите еще один огонь и забросьте через окно им в кабину. Тогда они, когда туда вернутся, остановят поезд.
Я уставился на него:
– Это невозможно.
– Они будут там, они увидят огни. Идите. Поскорее. Но если понадобится, так и сделайте. Забросьте один им в окно. – Он вдруг кинулся к шкафчику и вытащил четвертый фальшфейер. – Захватите еще один, на всякий случай. На какой случай? Что еще может стрястись?
– На случай, если встретите медведей, – сказал он.
Глава 18
С ощущением полной нереальности происходящего я отправился назад вдоль поезда, миновал хвостовой вагон и пошел по единственному железнодорожному пути дальше, в сторону Торонто.
Одной рукой я прижимал к груди четыре фальшейера, в другой нес яркий фонарь Джорджа, светя им себе под ноги. Километр. Сколько это – километр?
Скорее, сказал заместитель Джорджа. Как будто я и без его указаний не понимаю...
То и дело переходя на бег, я шагал по середине пути, стараясь ступать по шпалам, потому что крупный гравий между ними был неровным и не позволял идти быстро. Медведи... Господи!