Во взгляде Мариам мелькнула добродушная усмешка: «Лакомства не будет».
Отношения между мужчиной и женщиной неизбежно ведут к определенной черте, и очень важно для обоих, переступят они эту черту или нет… И нет, пожалуй, женщины, которая не стремилась хотя бы раз в жизни приблизиться к опасной черте и заглянуть в зияющую рядом пропасть. В таких случаях нередко начинает кружиться голова, одно неосторожное движение — и разверзается бездна… Есть, однако, женщины, которые могут подойти к этой грозной черте, заглянуть за нее и, не поскользнувшись, отступить назад. Такой женщиной была Мариам.
Как-то раз Либкин, по обыкновению, явился к Шпиглерам домой, когда до прихода Вениамина Исааковича на обед оставался еще целый час. Вид у него был угрюмый.
— Что-нибудь случилось? — спросила Мариам.
— Нет, ничего.
— Все же?
— Меня сегодня вызывали в редакцию.
— Зачем?
— Предлагают командировку в район.
— Так это же хорошо!
— Что тут хорошего?
— Увидите новых людей. Соберете интересный материал.
Он перебил ее:
— Но это же на целую неделю.
— Вот и прекрасно!
— Но вы представьте, Мариам, — целая неделя!
— Ну и что же?
— Неделя без вас…
Она с любопытством посмотрела на него.
— Либкин, не смешите меня. Поезжайте!
— Не могу.
— Может быть, у вас есть какая-нибудь действительно веская причина?
— Одна причина, Мариам, — вы, и я больше не могу…
Вдруг, большой и грузный, он рухнул перед ней на колени. От неожиданности Мариам отступила назад. Потом ей вдруг стало смешно. Огромный, неуклюжий, он стоял на коленях с протянутыми к ней руками.
— Молю тебя, Мариам!
«Ага, уже и «тебя», — про себя отметила она. — Ну вот, осталось кинуться к нему в объятия и…»
— Либкин, — строго сказала Мариам, — сию же минуту встаньте! Вы слышите?
— Я не поднимусь, пока…
— Пока что?
— Хоть один поцелуй!
Мариам немного смягчилась.
— Либкин, я вам друг. Сейчас должен прийти Вениамин Исаакович. Я не хочу, чтобы над вами потешался весь Биробиджан.
Он тяжело поднялся, спросил обиженным тоном:
— Почему бы вам не прогнать меня, Мариам?
— Зачем же вас прогонять? Мне с вами интересно. Вы многое знаете, умеете увлекательно рассказывать. Не часто встречаешься с такими людьми, как вы!
— Но сколько же так может продолжаться, Мариам?
— Сколько хотите.
— Но поймите, что вы мучаете меня.
— Я — вас?
— Вы не человек, вы чудовище, Мариам!
— Ну вот, я уже и чудовище…
Мгновенье — и Мариам оказалась в объятьях у Либкина. Его губы обжигали ее лицо, искали рот.
— Вы с ума сошли, Либкин! — вскрикнула Мариам, напрягая все силы, чтобы высвободиться. — Сейчас же отпустите — слышите! — отпустите меня!..
Но он с силой прижимал ее к себе.
Послышались шаги.
— Вениамин Исаакович! — прошептала Мариам.
Либкин поспешно отпрянул от нее в противоположный угол и, разгоряченный, взъерошенный, остановился там, тяжело дыша.
Войдя в комнату, Вениамин Исаакович бросил быстрый взгляд на жену, затем на Либкина.
— Здравствуйте! — сказал он и, обращаясь к Либкину, спокойно спросил: — Сейчас мы с вами пообедаем?
Повернувшись к Мариам, добавил:
— Сегодня сразу после обеда у меня совещание. Стол еще не накрыт?
Мариам поправила волосы. Она уже почти совсем овладела собой.
— Знаешь, Нюмочка, — сказала она, — товарищ Либкин пришел предупредить, что он не сможет сегодня с нами обедать…
— Почему же?
— Его посылают в срочную командировку. Он пришел попрощаться.
Вениамин Исаакович взглянул в сторону Либкина:
— Может, все-таки пообедаете? А? Мы сегодня с этим быстро управимся, я ведь тоже спешу.
— Нет-нет, — ответила за Либкина Мариам, — он пришел сказать…
Либкину больше ничего не оставалось, как кое-как попрощаться и уйти.
Вениамин Исаакович, как всегда, аккуратно повесил пиджак на спинку стула, вымыл руки.
Сидя за столом, спросил:
— Надолго он уезжает?
— Надолго, — ответила Мариам.
Глава шестая
Хмурый, ненастный день без устали нагонял на город низкие тучи. Похожие на грязноватые, наспех выстиранные, сырые простыни, тучи, словно по воображаемой веревке, передвигались все дальше и дальше, и на их месте, будто подбрасываемые чьей-то неустанной рукой, вырастала очередная вереница этих грязноватых и сырых простыней. За тучами спряталось солнце, как бы в пику небольшому городу, протянувшемуся на узкой полосе земли между плавно убегающей вдаль железной дорогой с одной стороны и бурной, стремительно несущей воды рекой — с другой.