— Но что-то, — заметила Мира Ефимовна, — вы уж чересчур медленно читаете. Вы, кажется, не дошли еще и до середины?
— В книге, — сказал Вася, — все происходит неторопливо, как во время замедленной съемки. Вот так и хочется читать — не спеша. И, кроме того, Мира Ефимовна, мне страшновато подумать: что я буду делать, когда эту книгу закончу?
— Как что? — ответила она. — Будете читать другие книги Гончарова.
— А есть у него и другие? Такие же, как «Обломов»?
— Таких, пожалуй, нет, «Обломов» — его лучшая вещь, — однако книги очень интересные.
— Какие же?
— Неужели не знаете?
— Нет.
— Ну, вы, Васенька, действительно профан.
— Говорил же я вам. Какие это книги?
— Самый шаблонный вопрос на всех литературных викторинах следующий: «Назовите три произведения известного русского писателя, начинающиеся с одних и тех же двух букв…» Не знаете?
— Нет.
— Ай-ай!.. Гончаров: «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв».
— Действительно! — с детским изумлением воскликнул Вася. — Все три на «Об»… А больше он ничего не написал?
— Есть у него еще одно произведение, в несколько ином жанре. Он совершил кругосветное путешествие на фрегате «Паллада» и написал об этом.
— Что-то слышал, — сказал Вася. — Как только приеду на место, все эти книги прочту. Видите, Мира Ефимовна, какое вы открыли для меня сокровище…
— Я вам завидую, Вася, — ответила она, — в жизни вам предстоит еще столько открытий…
Вася перегнулся с полки.
— Мира Ефимовна, вы не отведали яблок?
— Нет еще…
— А я старался…
— Меня радует один их вид…
— Но этого мало!
Соскочив с полки, он уселся напротив, вынул из кулька и подал Мире Ефимовне самое большое яблоко.
— Я его не одолею, — сказала она, — разрежьте. Когда он это сделал, она половину вернула ему:
— Отведайте и вы.
— С удовольствием!
Одновременно вонзили они молодые зубы в пахучую прохладную мякоть.
5. Пощечина
Зинаида Семеновна в свое купе вернулась вечером.
Вася ужинал в ресторане. Льва Марковича, который являлся только спать, еще не было.
Мира Ефимовна не зажигала света, и лишь бледные огни небольшой станции, которую проехали без остановки, едва вычерчивали лицо одинокой женщины у окна.
— Почему не зажигаете света? — каким-то хриплым голосом спросила Зинаида Семеновна.
— Не хочется.
— А где наши кавалеры?
— Вам их не хватает?
— Да нет, к черту! Просто так…
Мира Ефимовна в темноте не видела лица своей попутчицы, но до нее явственно донесся запах коньяка. Зинаида Семеновна нащупала свою постель, упала на нее, зарылась головой в подушку, и вскоре послышались ее прерывистые всхлипывания.
Мира Ефимовна поднялась.
— Что с вами? — Тронула Зинаиду Семеновну за плечо. Оно тряслось от рыданий. — Успокойтесь… Что случилось?
— Не надо, — донеслось до нее через всхлипывания. — Уйдите… Не стою… Я не стою вашей заботы… Ничего не стою. Ничего… — И Зинаида Семеновна еще пуще зарыдала.
Дрожащей рукой Мира Ефимовна налила ей воды.
— Успокойтесь…
— Хорошо, — сквозь слезы ответила Зинаида Семеновна. — Это пройдет…
— Включить свет?
— Не надо.
Она поднялась. Мира Ефимовна села напротив. В темном купе двух женщин едва можно было различить. Зинаида Семеновна хрипло сказала:
— Он предложил мне выйти за него замуж.
— Кто?
— Вадим Петрович.
— Как это?
— А вот так: не сходить в Хабаровске, ехать с ним до Владивостока, а там выйти замуж.
— Он не женат?
— Говорит, с женой разошелся.
— Что вы замужем, знает?
— Конечно.
— Вадим Петрович?.. С виду такой приличный человек…
— Все они приличные… Сил нет, до чего приличны…
— Когда он вам это предложил?
— Да только что, провожая из своего, вагона. В тамбуре. И тут же кинулся целовать…
— А вы?
— А я отвесила ему пощечину и убежала…
— Возможно, Вадим Петрович был пьян? — после некоторого молчания спросила Мира Ефимовна.
— Конечно же, пьян, — ответила Зинаида Семеновна. — Знали бы вы, сколько коньяку сегодня там вылакали за день…
— И вы?
— И я.
— Вас кто-то принуждал?
— Отчасти.
Помолчав, добавила:
— А отчасти и самой хотелось.
— Зачем?
— Зачем, зачем! — зло вскинулась Зинаида Семеновна. — Знали бы вы, до чего иногда становится тошно, постыло жить на свете! До чего хочется обо всем забыть…