– Вам было явлено чудо, дядя Гиззи?
– А? – он перевёл взгляд на меня, но вряд ли увидел лицо вашего покорного слуги: тёмные глаза источали неземное блаженство.
– Вы сами на себя не похожи. Что-то произошло?
– Да, произошло! – нет, он то ли пьян, то ли злоупотребил собственными травками.
– И что же? Поведайте нам, недостойным, сделайте милость!
Доктор, наконец-то, высунул голову из панциря наслаждения:
– Неужели сам не понимаешь? Ты же… У меня дома… Настоящая эльфийка!
– А бывают ненастоящие? – невинно спросил я. Гизариус оставил мою иронию без внимания.
– Эльфийка… да ещё и…
– Беременная. Знаю. И поэтому Вы ведёте себя, как кот, нализавшийся сметаны?
– Какой ты грубый! – отметил доктор. Привычно, но без всегдашнего укора. Да, видно, мои жалкие потуги привлечь внимание меркнут перед той, что совсем недавно не надеялась на спасение… Обидно, фрэлл подери!
– Всё равно не понимаю Ваших восторгов.
– Да ты представить себе не можешь!… Я же… я смог… осмотреть… – Гизариусу явно не хватало слов.
– Могу поспорить, Вы воспользовались этой возможностью по полной! Ну и как она? В плане осмотра? – я провёл ладонью по воздуху, рисуя предполагаемые округлости.
Доктор покачал головой, глядя на меня, как на безнадёжного больного:
– Куда тебе понять… Ты и эльфов-то, наверное, никогда не видел…
Я хмыкнул, но промолчал. Видел, дядя Гиззи. Поверь, насмотрелся вдоволь. И эльфов, и эльфок. Вместе. Отдельно. Может быть, их было и не так уж много, но я прекрасно помню, как долго – несколько лет – вообще не мог видеть никого из листоухих. Потом успокоился. Смирился. Даже смог признаться самому себе, насколько они прекрасны…
– Не видел, говорите? Так могу прямо сейчас пойти и посмотреть! – весело заявил я.
Взгляд доктора остановился, немного потоптался на одном месте, потом существенно прояснился:
– Совсем забыл! Она просила тебя позвать!
– Просила позвать? – я слегка опешил. Зачем это я понадобился эльфке? Решила выяснить, узнана она или нет? И если узнана – прикончить меня на месте?
– Не заставляй её ждать! – Гизариус махнул рукой. – Она в соседней комнате… Моется.
– Что?! – я должен присутствовать при омовении? Ни в какие ворота не лезет…
– Иди, иди, – подтолкнул меня доктор.
– И не подумаю! – упираюсь.
– Это ещё почему? – удивился Гизариус.
– С какой стати я… мужчина должен смотреть, как женщина моется?
– Ну… – похоже, дядю Гиззи вид голого женского тела никогда не смущал. Как, впрочем, и не вызывал вожделения. – Поможешь ей… Спинку потрёшь.
– Спинку?! – поперхнулся я. – Ну Вы и придумали… Пусть лучше она пойдёт!
– Кто? – не понял доктор.
– Мин!
– Мин?
– Девушка, которой вы ссудили мою рубашку! – вскипел я.
– Ах, Мин… – рассеянно повторил доктор. – Она не пойдёт.
– Почему?
– Потому что не хочет.
Вы пробовали объясняться с глухой стеной? Я, занимаясь упомянутым неблагодарным делом на протяжении последних минут, уже готов был на эту самую стену влезть.
– Почему ты не хочешь? – пробую обратиться к той, что не подверглась одурманивающему влиянию эльфьих прелестей.
– Я не люблю воду, – флегматично пояснила Мин, закидывая ноги на стол и углубляясь в изучение потолка.
– Да иди уж! – прикрикнул доктор, когда, обведя вполне разумным взглядом кухню, обнаружил, что я всё ещё стою на своём месте.
Кручу пальцем у виска (своего, а хотелось бы – докторского) и выхожу в коридор, душевно хлопнув дверью. Так, что стена задрожала.
Какой-то бред… Может быть, я болен, и всё происходящее – нелепая галлюцинация? Есть только один способ в этом убедиться… Я нерешительно провёл ладонью по растрескавшейся доске косяка. Войти? Наверное, нужно. Вот только… Откуда взялась эта странная робость? Чего я боюсь? Эльфки? Себя? Нас обоих? Пожалуй. Я думаю одно. Она думает другое. Но когда наши взгляды встретятся, что произойдёт с нашими мыслями? Как они изменятся? В какую сторону потекут? Никогда и не узнаю, если… Если останусь стоять в коридоре.
Я вздохнул, толкнул дверь и вошёл в комнату.
Посередине наспех расчищенной кладовой была поставлена внушительных размеров лохань (откуда доктор её притащил – уж не со двора ли?), заполненная горячей водой и… Эльфкой. Должно быть, она сидела, подогнув ноги под себя – я мог видеть только голову, сильную шею, прямые плечи и часть спины.
– Что Вам угодно? – интересуюсь так холодно, как только могу.
Бронзовые кудри дрогнули.
– Мне угодно видеть тебя, – такой узнаваемый, и такой новый голос разрезал облачко пара, поднимающееся над водой.
Всё те же бархатистые тона, но… Они стали мягче? Не верится… Как можно смягчить стальной клинок? Согнуть, сломать – да. Но – смягчить? Что-то случилось, и если я тому виной… Голова кружится. Наверное, здесь слишком душно…
– Зачем же Вы хотели видеть меня?
– Тебе нужны объяснения? Или довольно моего желания?
– Меня не занимают Ваши желания и… мне не нужны Ваши объяснения. Посмотрели? Я могу идти?
– Я даже не начинала… – она взялась руками за края лохани и… встала, выпрямившись во весь свой немаленький рост.
Струйки воды, мгновение помедлив – словно удивляясь случившемуся, заскользили вниз. По ложбинке между гладкими холмами лопаток, пересекая некогда тонкую, а теперь мило расплывшуюся талию, стекая по крутым изгибам стройных бёдер… Да, эльфка красива – нечего и спорить. Тело воина – не страшащегося смерти и не щадящего себя – но… На эльфийский манер. Обладая физическими возможностями, намного превышающими те, которыми наделён обычный человек, листоухим удалось договориться с богами и уместить удивительную мощь в хрупком до странности теле. С чем можно сравнить эльфа? Со стрелой, отправленной в полёт. Недаром лучшие лучники – эльфы: каждая чёрточка изящной фигуры, каждое движение – пальцев, губ, ресниц – устремлены вперёд. Вверх или вниз – спросите вы? Какая разница? – отвечу я. Полёт всегда заставляет задержать дыхание и смотреть, смотреть, смотреть… Веря, что он никогда не прервётся.
Росчерки бледных шрамов на золотистой коже обняли эльфку кружевной накидкой, когда она одним плавным движением повернулась ко мне.
М-да… На каком же месяце будущая мать? Не на последнем – купол храма, хранящий покой нерожденного до поры до времени эльфа, ещё не возведён на нужную высоту. А вот грудь выглядит так, будто готова слиться в поцелуе с маленькими губами… Могу поклясться: в нашу первую встречу ничего подобного не было! Хотя… Мы виделись почти четыре… или даже пять месяцев назад. За это время можно нагулять и тройню… И всё же, тогда она уже должна была быть… Я запутался.
Тёмные глаза улыбнулись: похоже, эльфка поняла, какими вычислениями занят ваш покорный слуга.
– Ребёнок уже был в моём чреве, если ты это хочешь знать.
Я тряхнул головой.
– И вовсе не хочу… Это не моё дело.
– Отнюдь, – длинные ресницы кокетливо смежились. – Твоё и только твоё.
– Объяснитесь, – нахмурился я.
– Минуту назад ты отказывался от моих объяснений, – напомнила эльфка.
– Минуту назад… Минуту назад мир был совсем другим, а сейчас он изменился, и в этом новом мире… Отвечайте!
– Ты приказываешь? – по бархату голоса пробежали волны смеха.
– Если Вы думаете, что мне доставляет удовольствие смотреть на Ваше… на Ваш живот, то Вы заблуждаетесь. Хотите поговорить? Извольте! Но играть в прятки со словами я не намерен, – поясняю. Строго и недовольно.
– В тот раз ты не показался мне смелым… – задумчиво протянула эльфка. – Ты испугался… Почему же теперь я вижу перед собой совсем другого юношу – жёсткого и решительного?
– Вас так заинтересовал мой характер? Зря: в нём нет ничего привлекательного. Как и в моём лице после Ваших стараний, – не требовалось прилагать особых усилий, чтобы подпустить в голос льда: я давно уже заблудился в холодных пустошах Сарказма.