— Я — Надя. Что вам угодно?
— Вы?! — удивилась Юна. Она почему-то считала, что Надя должна быть ее ровесницей или, может быть, чуть-чуть постарше, но уж никак не старше Корнеева. Юна никогда не спрашивала у Саши, как Надя выглядит и сколько ей лет. Не спрашивала — и все. Теперь она смотрела на Надю и не знала, как объяснить той свой приход. И тут Юну будто озарило: она вспомнила Моисееву. — Извините, а ваше отчество? — Юна решила подчеркнуть разницу в возрасте. — Мне неудобно вас называть по имени. Да, я не представилась. Простите. Я знакомая Миши Ахрименко. Нина Моисеева. Его сейчас нет в Москве, а перед отъездом он дал ваш адрес и телефон. Но телефон я, к сожалению, потеряла. Поэтому пришла без предупреждения. Ахрименко просил меня взять у вас какие-то бумаги, о которых вы знаете, передать в редакцию. Он сказал, чтобы я обратилась к Корнееву или к Наде…
— Мне Саша ничего не говорил! Но вы пройдите в комнату. Я сейчас попробую ему дозвониться на работу. Узнать, что за бумаги. Я что-то не помню. Правда, дозвониться очень трудно. Бывает, что в течение часа не прозвонишься.
Юна эта тоже очень хорошо знала! Только мобилизуя свою настойчивость, она могла в течение часа крутить диск аппарата к неудовольствию соседей. Но как же сейчас она так промахнулась, не подумала, что Надя попытается до него дозвониться?
— Если не дозвонитесь, ничего страшного не будет. Я тороплюсь. Я мимо проходила — зашла. Не знала — застану вас дома или нет. Так что засиживаться не могу, — проговорила Юна, подготавливая путь к отступлению.
Квартира у Нади была небольшая, но из двух изолированных комнат. Меньшая служила столовой, а большая — спальней. Через открытую дверь в маленькой комнате Юна увидела струганый, на толстых ножках стол, такие же простые деревянные скамьи. Стены комнаты были обшиты деревом. Икона в серебряном окладе висела над телевизором. Главную роль в убранстве комнаты играли складни и всяческая церковная утварь — кадила, лампады и тому подобное. Комната была стилизована под деревенскую избу.
— Саша любит старину, вот мы и собираем, — когда вошла в комнату, сказала Надя. — Это дуэльный пистолет пушкинских времен. Я сумела его купить всего год назад. Но нам кажется, что он у нас висит всю жизнь…
Вторую комнату занимал старинный низкий комод и антикварная горка на витых тонких ножках. Еще там стояла очень широкая кровать красного дерева. На одной из ее спинок восседал такой же амурчик, какой Корнеев принес Юне. И в руках у этого был лук с натянутой тетивой. Телефон стоял прямо на атласном одеяле.
— А где же второй? — спросила Юна, потрогав амурчика.
— Он у нас есть. Просто сейчас Саша его отнес в починку. У амурчика оборвана тетива и что-то случилось с резьбой. Правда, не знаю, когда он вернется обратно. Какая-то не совсем понятная история произошла с этим амурчиком. Мастер сам починить не смог и попросил еще кого-то. В общем, его придется разыскивать, а Саше сейчас недосуг. У него уже почти четыре месяца такой завал в делах, голова идет кругом. Да вы же, наверное, знаете, что они с Ахрименко сняли специально квартиру для работы, чуть ли не за городом, без телефона. Чтобы никто не мешал. Я, бывает, его неделями не вижу, не слышу. Но какие же люди рвачи! Квартира без телефона, в отдаленном районе, правда, в две комнаты, — сто рублей берут! Где только у них совесть запрятана?!
Слушая разоткровенничавшуюся Надежду Викторовну, Юна все сильнее сжимала кулачки — так, чтобы ногти впивались в ладони, — боль почувствовать. Надя еще названивала Корнееву, когда Юна ее спросила:
— У вас раскладушка есть? — спрашивая, она как бы услышала слова Корнеева: «Мы спим давно в разных постелях…»
Надя перестала крутить диск.
— Что-то занято все время, — сказала она, а когда до нее дошло, о чем спрашивала Юна, с удивлением воскликнула: — Какая раскладушка?!
— Ну… если гости останутся ночевать…
— Пока никто не оставался, — усмехнулась Надя. — А кровать я купила года три назад. Я вам уже говорила, что Саше нравится старина, вот и купила. Она, сами видите, чуть ли не всю комнату заняла. Пришлось кое-что отвезти на дачу. У меня дача еще от родителей осталась. Недалеко от Москвы. Я ведь Саше предлагала, чтобы они с Ахрименко на даче жили и работали. Тем более что дача теплая. Не надо было бы платить. «Нет, — сказал он, — ты мне будешь мешать своими наездами». И знаете, даже адреса той квартиры не дает!
Вероятно, Надя давно ни с кем не разговаривала о доме и своей жизни. Ее потянуло к откровенности. Почему-то бывает и так, что самым сокровенным начинаешь делиться с совершенно незнакомыми людьми.