В первую совместную весну с Иваном жизнь Юне представлялась как веселый праздник, освещенный ярко сверкающим фейерверком. Какая-то немыслимая энергия, жажда изменений руководили всеми помыслами Ивана. Они только поженились, а он уже затеял ремонт. Юна не возражала, подозревая в душе, что он хочет избавиться не только от всего, что могло еще напоминать Корнеева (и гвоздь в стене, забитый когда-то Сашей, и пивное пятно, огромной медузой расползшееся над столом), но и доказать свою преданность ей. И вот однажды Иван ввалился в дом, нагруженный обоями, банками с олифой, белилами, красками.
— Вот так, моя маленькая, — услышала Юна. — Отметим наше счастьице ремонтом. Обновленная комната — это уже показатель нашего с тобой, дружок ты мой, благополучия. Пора осуществлять эту мечту, засучивать рукава и добиваться своего.
И он засучил рукава, взялся за ремонт самолично. Новый год они уже встречали в обновленной комнате. Когда Юна только что вернулась после второй операции домой — комнаты она не узнала.
Не было ни маленького телевизора «КВН» с линзой, ни кровати-дивана, привезенных когда-то Корнеевым с дачи Надежды Викторовны, ни одностворчатого шкафа из подвального детства.
В комнате стояли — импортная тахта, трехстворчатый шкаф и телевизор на ножках, про который Юна подумала, что он почти такой же, как у Нади. Юна так и ахнула:
— Ты что, волшебник? На какие деньги все это?..
— Я тебя предупреждал. Со мной не пропадешь! Я же хват! Ты мне дала заявку на красивую жизнь… Я и строю ее. Главное, чтобы ты, моя родная, была довольна. Вот я и забочусь. О Юноне нашей хорошей, — тут Иван начал скакать вокруг Юны. — Подожди, еще не то будет! Телевизор, правда, в кредит. А на тахту и шкаф мамулька моя единственная, моя роднулька, прислала. — Сел. Почему-то испытывающе посмотрев на нее, спросил: — Ты меня уважаешь? Я тебя ох как уважаю!
Юна подумала: «Странный вопрос… При чем здесь уважение?» — но не придала значения его словам и только сказала, мягко улыбаясь:
— Какой же миленький у меня муженек… — Незаметно для себя она уже стала подражать разговорной манере Ивана. — Ты мой зайчик. Надо же! У меня тоже теперь есть зайчик!
Юна еще не догадывалась, что в слова «Ты меня уважаешь?» Иван вкладывал свой, особый смысл, понятный только ему. И не знала, что в этот момент он ждал от нее понимания его значимости. Ответ: «Я тебя уважаю» — становился как бы утверждением его собственного «я», которое для него значило больше, чем любовь.
С каждым днем Юна все больше привязывалась к Ивану. Образ Корнеева постепенно стирался в ее сердце.
…Все чаще Юне приходил на память разговор покойной Светланы — ее мысли о благодарности, которая вызывает желание созидать добро. Нередко теперь у Юны возникало желание сделать Ивану приятное. Не упускала она и случая сказать ему почти волшебные слова: «Я тебя уважаю», от которых он так и млел.
Вопрос: «Ты меня уважаешь?» — стал своего рода кодом или паролем в их отношениях, то есть своеобразной игрой. Этими словами часто начинался и заканчивался их день.
Кажется, в начале лета Иван влетел в комнату и чуть ли не с порога выкрикнул:
— Ты меня уважаешь?
Юна ответила как-то рассеянно, без выражения — она сидела за очередным репортажем для городской газеты. Поэтому не сразу включилась в игру.
— Нет, скажи громче: «Ты меня уважаешь?» — настаивал Иван, вертя перед ее глазами маленькой коробочкой. Потом добавил: — А это для моей маленькой. Для моего кукушончика. Моего мумуси-кукуси, — тут он раскрыл коробочку, вытащил из нее кольцо с маленьким бриллиантом и надел Юне на палец. — Помнишь, — сказал он, глядя на ее руку с кольцом, — еще осенью, ну, когда мы познакомились, ты говорила, что Тамара оценила знакомую Серафима по ушам. Ты еще смеялась. Называла директоршу примитивной. А я тогда знаешь что подумал? В жисть не догадаешься! Подумал я вот что: Тамара, пожалуй, права. Чем дороже уши, тем скорее станешь человеком… И, мол, надо, чтобы у моей Юноны тоже были такие уши, уважаемые уши. Ну, а пока начнем с рук. Ох, Юнона, Юнона, вот и мы с тобой выходим в люди. А людей, знаешь, уважают.
И помнит Юна, как бросилась мужу на шею и шепнула:
— Зайчик, я тебя очень и очень уважаю!
Она не спросила, на какие деньги куплено кольцо с бриллиантом. Вместе с Иваном уже радовалась приобретению новых вещей и старалась не задумываться над тем, на какие деньги все покупается. Стремление Ивана к, сиюминутности исполнения задуманного не вызывало в ней никакого сопротивления.