— А кто борзыми щенками? — усмехнулась Юна.
— Тебе, между прочим, тоже в этой системе место есть. Вот ты интересовалась, что связывает меня с Шульгиным, Колосовым, Козыревым? Расскажу. Вспомни, кто Шульгину достал книги, которые ему очень хотелось? Вспомнила? Одна наша с тобой знакомая по имени Юнона. В благодарность за это он, как своему родственнику, устроил путевку в дом отдыха на Черном море Козыреву. Тот живет в Сибири и очень хотел покупаться в теплых водах. Козырев узнал, что постаралась ему сделать путевку моя жена, журналистка, занимающая большой пост… За это он мне прислал для тебя шкурки песца, купленные за полцены прямо у охотников.
— А я их что-то и не видела! — прервала его Юна.
— Я тебе их и не показывал. Решил, что возни с ними много. Надо искать скорняка, чтобы выделать. У меня, правда, есть один знакомый мастер, но он чаще портит, чем делает как надо. Да и песец был не качественный. А у тебя есть волчья ушанка! Вот я и отдал Колосову шкурки по той же цене. Заметь, ни копейки дороже не взял. Зато он достал нам сантехнику, о какой ты мечтала. И мы с тобой заплатили за нее столько, сколько она стоит в магазине. Вот, пожалуйста, экономия в расходах. Значит, двойную переплату я заработал честным трудом, ведь сама понимаешь, во сколько могла эта сантехника обойтись. Я ни у кого ничего не вымогаю и не прошу. Но всегда ставлю дело так, чтобы люди понимали: за одолжение надо благодарить. А от благодарностей я не отказываюсь. И все надо держать в голове. Радовалась бы, что у тебя муж такой деловой, и не устраивала бы истерики о спокойном сне. Видишь ли!..
«Какой цинизм, — подумала Юна, — сижу слушаю как само собой разумеющееся эту жизненную философию. Даже циник Симка себе таких рассуждений не позволял. Он просто разглагольствовал. Хотел слыть умником. Иван же — действует! Вот, оказывается, что означают слова «надо знать, кому доверять». Мне доверяет, мне, по его понятию, «никудышной», ему обязанной и никому больше не нужной… Поэтому и окружил вниманием, чтобы я за него держалась и уже ни о чем не думала. Да, да, держалась и боялась, избалованная полученным благополучием, это благополучие потерять, а вместе с ним и мужа».
Но скоро ее мысли приняли иной оборот. Она подумала, что система Ивана очень убедительна.
«Может, и правда мне надо смотреть на все проще и радоваться, что у меня такой заботливый и внимательный муж? Не каждой же женщине так везет. У многих ли хватит ума сделать так, чтобы тебе за совет выложили двести рублей. А Иван вот получил! Деловой он и умный. И что же здесь плохого, если его хотят отблагодарить?»
…Но с каждым новым шагом к намеченным житейским высотам Юна все чаще испытывала опустошение, духовную леность, безразличие ко всему. И каждый раз, когда грустные мысли одолевали ее, она гнала их, уговаривая себя, что ей очень повезло. Усилием воли восстанавливала в себе равновесие, и тогда все шло вроде бы опять своим чередом. И все же… размышления о пустоте и безликости своей жизни все чаще посещали Юну.
Тут голос Ивана вывел ее из раздумий.
— Надо ценить такого мужа, — сказал он. — Эх, только моя мамулька понимает цену всему в жизни.
Марию Дмитриевну, мать Ивана, Юна не любила. За все время своего замужества Юна виделась со свекровью всего два раза. Так случилось, что свекровь из-за болезни приехать к ним на свадьбу не смогла. Впервые Юна встретилась с Марией Дмитриевной после переезда на новую квартиру. Они с Иваном решили провести отпуск у свекрови…
— А вот моя мамуля, — услышала Юна счастливый голос Ивана, когда они подошли к седой женщине, стоявшей около грядки.
Она была причесана, как школьница; на прямой пробор, тонкие косички уложены корзиночкой на затылке. Одета небрежно. Чего только стоил ее черный балахон с длинными рукавами, весь покрытый сальными пятнами, которые от жаркого летнего солнца, кажется, еще шире растекались по штапелю.
Жесткий взгляд свекрови пронизывал Юну насквозь. Словно она не очень верила в реальность существования невестки. Поджатые губы придавали властным чертам лица недовольно-презрительное выражение. Мария Дмитриевна сделала было шаг, но разношенные, большого размера мужские полуботинки сваливались с ее темных от загара и грязи ног. Она споткнулась и остановилась.