— Да? — не поверила Юна. — Зачем оно вам?
— Мадам, — сказал Олежек, — нам не дано видеть свою судьбу до конца. Я, между прочим, не всегда гранит рубил. И не всегда рубить собираюсь.
Они простились. Несмотря ни на что, Юна была благодарна Олежеку за помощь.
В последний раз она приехала на участок, чтобы забрать памятник. После чего отвезла на Рабочую улицу, где его заколотили в деревянный ящик и твердо пообещали, что недели через три Юна спокойно может ехать встречать памятник в южных краях.
И Юна поехала на родину Ивана, сказав ему, что ее срочно отправляют в командировку.
Был конец сентября, когда она снова надумала позвонить Вадиму Константиновичу. Хотя часы показывали довольно позднее время, трубку никто не взял. Через час Юна снова набрала номер Новикова, но и теперь ответами ей были длинные гудки… Юну охватило беспокойство, предчувствие беды, и она позвонила Софье Иосифовне. Вроде бы просто так, пообщаться, а на самом деле — выяснить, что с Новиковым.
— Юночка, ты? — раздался заспанный голос Софьи Иосифовны. — Ты что, доча?
— Извините, что так поздно, — ответила Юна. — Но я позвонила Вадиму Константиновичу — он мне нужен по делу. А у него никто не отвечает.
— Он же в больнице, — сказала Софья Иосифовна и назвала госпиталь, куда попал Новиков. — Я как раз у него сидела, когда с ним приступ случился. Неделю назад ему операцию сделали. Наконец решились извлечь один осколок. Не знаю, что делать. Я уезжаю в отпуск, кто будет его навещать? Ума не приложу. И, как назло, наших никого сейчас в Москве нет.
— Софья Иосифовна, я завтра после работы к нему поеду. Что можно привезти?
— Куда поедешь? — в полуоткрытую дверь высунулся Иван. Когда Юна уже клала трубку на рычаг, он сказал: — Завтра мне самому машина будет нужна. Вообще я решил — буду ездить сам! А то какие-то сопляки у нас на заводе раскатывают на машинах, а я — на метро. И, в конце концов, машина была куплена мамулечкой мне.
— Что ты распаляешься? Я разве возражаю? — спокойно проговорила Юна. Но внутри в ней все клокотало. — Пожалуйста, бери. В конце концов машина действительно была куплена тебе… Как и все остальное…
На следующий день она поехала к Новикову на метро. Он, конечно, не ожидал ее увидеть и был очень удивлен. И обрадован. Юна не заметила, как втянулась чуть ли не в ежедневные эти поездки. Понимала, что ее присутствие поддерживает Вадима Константиновича. По собственному опыту она знала, что больному человеку обязательно нужна уверенность, что в своей беде он не одинок, что за дверями больницы его ждут.
Как-то она пригласила поехать с ней к Новикову Рождественскую.
— Мне неловко, — смутилась тетя Женя. — Мы виделись-то всего раз.
— Вы же знаете, тетя Женя, — его мама спасла! А мы теперь за нее. Ему же нужно, чтобы вокруг него были люди, — наседала на Евгению Петровну Юна. — Да он вообще нам теперь как родственник.
Она и в самом деле ощутила, что Новиков теперь ей действительно родственник.
Новиков обрадовался приходу Рождественской.
— Милый Вадим Константинович! — в голосе Евгении Петровны звучали теплые, материнские нотки. — Мы теперь считаем вас нашим родственником, располагайте нами, — и она погладила его по плечу.
Во время своих посещений Новикова Юна рассказала ему о том, как жила с мамой, о Гене, о редакции, о своих маленьких репортажах, о Валентине.
— Вот выздоровеете, — описывая ему подругу, сказала Юна, — познакомлю вас с ней. И поженю! Она вам будет хорошей женой. Хозяйка прекрасная, чистюля. Очень хороший друг и верный товарищ.
Новиков застенчиво улыбнулся, открыл было рот, но так и не нашел нужных слов. Все, что касалось Ивана, Юна обходила стороной, не упоминала даже его имени.
Визиты в госпиталь были Юне совсем не в тягость. Может быть, потому, что, не стесняясь, говорила она с Вадимом Константиновичем о своей жизни, советовалась и даже жаловалась. Новиков не видел в Юниной жизни пустоты и бесполезности. И она, пожалуй, только теперь ощутила свою необходимость другим.
Нередко Юна старалась прийти пораньше, чтобы помочь кому-то из больных, лежащих в той палате. Она видела их благодарные глаза, и это ее трогало.
И еще она чувствовала, что из ее сердца уходит ожесточение и недовольство Иваном, жизнью. А ведь совсем недавно ее душа была полна горечи. Юна поняла, почему ее мама говорила, что не надо ждать платы за добро, а надо делать его…
Перед самыми Ноябрьскими праздниками Юна надумала повезти Ивана в поселок, где жила свекровь. Показать ему надгробие. Она убедила его, что ей нужна консультация врача, который живет не в Москве, а там, на юге. И уговорила Ивана взять неделю в счет отпуска, так как без него она ехать не может. Но город, который она назвала мужу, находился несколько в стороне от поселка свекрови.