«Он сроду не пошел бы на производство, если бы в деревне не создали кооператива. Темнота. Ничего не смыслит, ему бы только с волами иметь дело», — подумал Дани.
Но он был в долгу у своего дяди. И пришлось отпустить в город его сына и пристроить самого Лимпара кладовщиком на складе. У крестьян отобрали десяток самых больших сараев и устроили в них склады, потому что негде было хранить даже мешки с цементом. Правление кооператива состояло главным образом из середняков. Против назначения Лимпара кладовщиком возражали только Ференц Мок — он внес прежде Лимпара в список кулаков — и Иштван Прохазка, заместитель председателя. Прохазка, светловолосый, ясноглазый, горячий по натуре, в молодости батрачил у кулаков и некоторое время работал у Лимпара. Больше года он не выдержал: ему пришлось не по вкусу прогорклое сало. А жена Лимпара, обремененная тремя детьми, никогда не могла выбрать время, чтобы отнести обед своим батракам в поле.
— Знаю я эту породу. Он разбогател нечестным путем. А теперь пустили козла в огород, — сказал Прохазка.
— Да нет же. У него всего полно, зачем ему красть? — настаивал на своем Дани. — Знаете вы анекдот о воре-управляющем? Говорят, дело было здесь, по соседству, в имении графа Палфи. Граф обнаружил, что его управляющий не чист на руку, и приказал привязать его нагишом на ночь к дереву на краю болота. Утром граф пришел туда поглядеть и видит, что голого управляющего всего облепили комары. Сжалился он над беднягой и стал отгонять от него комаров. А управляющий взмолился: «Не прогоняйте их, ваше сиятельство, эти-то уже напились крови вдосталь».
Но Прохазку не так легко было переубедить.
— Такие, как Лимпар, никогда не напьются крови вдосталь! Батрак у него не выдерживал больше года.
Дани с тоской в голосе сказал:
— И я бы не мирился с той жизнью, которую мне приходилось вести, будь у меня какой-нибудь выбор. Но у меня не было выбора. Я не мог каждый год менять хозяина. — Он видел, что этот довод подействовал на Прохазку, и поэтому добавил: — А главное, кто бы ни стал кладовщиком, наш долг — не дать ему воровать. Мы по весу будем выдавать все на склад и по весу принимать. Сразу обнаружится, если не хватит хоть одного килограмма.
Последний аргумент убедил всех. Прохазка поворчал еще немного, что мука или зерно иногда усыхают, однако большинство членов правления проголосовали за назначение Лимпара кладовщиком.
Проспорив целый вечер, они попрощались у ворот конторы. Дани сказал напоследок Прохазке:
— Мне хотелось бы потолковать с тобой кое о чем.
— А на заседании ты не мог? — спросил тот ледяным тоном.
— Это не касается остальных.
Потоптавшись нерешительно на месте, Прохазка зашагал рядом с Дани. Они молчали. Был уже поздний вечер, но с лесопилки доносился визг пил. Отойдя от уличного фонаря, Дани остановился.
— Макаи до сих пор трудится, — значительно проговорил он.
— У него по горло работы. Ведь лесопилка Макаи одна на всю округу.
— И зарабатывает он недурно. Недавно купил легковую машину.
— Видел я ее, — презрительно пробурчал Прохазка, который как раньше, так и теперь ненавидел богачей.
— Он платит в год восемьдесят тысяч форинтов налога.
— Сколько же тогда он кладет в карман! — присвистнул Прохазка.
— Можешь себе представить! — И Дани как бы между прочим прибавил: — Эти деньги пригодились бы кооперативу.
Несмотря на темноту, он почувствовал, что его заместитель заволновался.
— Разве Макаи не вступил в кооператив? — спросил Прохазка.
— Нет. А все кузнецы, тележники, бондари, слесари, каменщики, плотники, электромонтеры вступили. Даже один сапожник, старик Вад, но я вернул ему заявление. Макаи же агитаторы забыли или пропустили.
Они пытливо смотрели друг на друга при скудном свете уличного фонаря, стоявшего в отдалении. Дани достал пачку сигарет и протянул Прохазке. Неторопливо дал ему прикурить. Он был поглощен своими мыслями.
— А почему его пропустили? — не унимался Прохазка.
— Наверно, потому, что у нас плохо поставлена организационная работа.
— Надо его сагитировать, — отрезал Прохазка и тут же запнулся: — Но как?
— А как тебя сагитировали?
— Черт его знает. Я и сам понял, что пришло время.