— Мы столько долгов не наделаем.
— Кредит каждый день садится за стол и ест с человеком из одной миски. Если предприятие обременено краткосрочными ссудами, то из года в год приходится работать для их погашения. Очень трудно выпутаться из такого положения.
— Но я обещал людям. Как я посмотрю им в глаза?
— Объясните им, что при переходе к новой форме хозяйства неизбежно наступает временный спад производства. Это вполне закономерно. После раздела земли новые хозяева на тех же земельных наделах производили меньше, чем прежде помещики…
Дани с некоторым удивлением выслушивал новые для него истины.
— Нам говорили, что в кооперативе мы будем жить лучше, — вставил он.
— Со временем да, — раздраженно ответил Драхош. — Но только в дальнейшем. Земля не родит больше, оттого что перепахали межи.
— Десять лет нам твердят, что в кооперативе мы будем жить лучше, — упрямо повторил Дани.
«И это называется председатель кооператива?» — с раздражением подумал Драхош и сказал:
— От вас все зависит. Исключительно от вас. Почему вы так плохо хозяйничали?
— В будущем мы сможем хозяйничать лучше. Мы многому научились за нынешний год. Но сейчас людям нужны деньги. Пока им доступны только меркантильные соображения: «Я работал столько-то. А сколько мне заплатили?» Поймите, товарищ Драхош, первый год самый ответственный. Если мы теперь не справимся с нашими бедами, то у всех останется горький осадок. И дальше дела пойдут еще хуже. Люди падут духом и будут работать спустя рукава.
— Тем не менее кредита нет, — как можно более сдержанно произнес Драхош. — Нынешней весной в стране организовали примерно пятьсот сельскохозяйственных кооперативов. Каждый получил в кредит на капитальное строительство полтора-два миллиона форинтов. Подумайте, как это обременительно для народного хозяйства!
— Без кредита я не могу обеспечить окончание осенних полевых работ, — сказал Дани.
— Вы не можете обеспечить? Тогда уступите свое место тому, кто сможет обеспечить.
— Хорошо. — Дани решительно встал и вышел из комнаты.
Достигнув середины горы, Дани невольно сбавил скорость. В сумеречном свете октябрьского вечера внизу, как раскрытая ладонь, простиралась деревня. Несколько узких, извилистых улочек, точно пальцы, протянулись между холмами. Явиться в деревню с пустыми руками и с обидой в душе он не мог. Дани заглушил мотор, оставил мотоцикл на обочине дороги и по одной из борозд, пролегших среди виноградников, стал подниматься наверх, к своей давильне. Эту возвышенность, куда только с троекратного разбега сумела взобраться с равнины дорога, называли Крик-гора. В детстве Дани очень любил это место: оттуда в явные весенние вечера можно было насчитать шестнадцать церковных колоколен на Малой Альфёльдской равнине, а иногда вырисовывались очертания Карпат и Альп. Старики рассказывали, что когда-то на вершине горы возвышалась сторожевая башня, и, если приближался враг, жителей окрестных сел оповещали оттуда об опасности в огромный рог, — вот почему гора получила такое название. Даже теперь, когда там вскапывали землю, в ней находили камни и обломки железа, а как-то раз в том месте, где прежде, по-видимому, была крепостная тюрьма или колодец, произошел обвал. Восточный склон горы круто обрывался; с такой кручи увлек, наверно, за собой в бездну Титус Дугович[4] турка, который хотел водрузить бунчук на Нандорфехерварскую крепость. И в такую же глубокую пропасть — Дани видел ее однажды в Буде — в воды Дуная язычники сбросили епископа святого Геллерта.
Чем выше поднимался Дани, тем отчетливей вырисовывалась перед ним деревня. И правда, она напоминала руку, дома жались друг к дружке и к подножию холмов. Только усадьба госпожи Регины и новый скотный двор стояли одиноко, вдали от деревни, словно выставленные вперед часовые.
Дани с удовольствием выпил бы немного вина, но у него не было с собой ключа от давильни. Если бы он прошел дальше по тропке, то попал бы в погребок, где его, очевидно, угостили бы, но он знал, что вино все равно ему не поможет. Впрочем, разве что-нибудь поможет ему?
Он сел возле давильни на низкий растрескавшийся камень и, обхватив руками колени, устремил взгляд вниз, на деревню. «Поджечь бы ее, — вот единственное, о чем он способен был думать. — Эту деревню спасло бы только одно, если бы ее сожгли. Впрочем, все деревни спасло бы только это».
4
Титус Дугович — герой, отличившийся в войне с турками в 1456 году. Чтобы помешать им водрузить знамя на Нандорфехерварской крепости, он пожертвовал жизнью, бросившись в пропасть.