— Сколько раз я тебе говорила, что в спальню Анджелы давно пора заказать кровать пошире, — упрекнула мужа миссис Брэдшо.
— Дьявола следует изгнать — и немедленно! — воскликнул Агнец Факсфер. — Какой бы ни была широкой кровать, втроем мы на ней все равно не уместимся.
— Между прочим, я вовсе не уверена, что он захочет из меня выйти, — предположила Анджела. — В любом случае сначала я должна спросить об этом его самого.
— Полковник Брэдшо! — заявил Агнец Факсфер. — Надеюсь, вы понимаете мое положение? С учетом всего вышесказанного, а также того, что подразумевалось, я вынужден расторгнуть помолвку с вашей дочерью.
— Подумаешь, напугал, — буркнул дьявол, впервые подавший голос.
— Тише, любимый, — шепнула ему Анджела. Постучав по стеклянной перегородке, мистер Факсфер велел таксисту остановиться и выскочил измашины.
— Надеюсь, вы слышали, что сказала ваша дочь, и понимаете, что подать на меня в суд за расторжение помолвки у вас нет никакого права, — сказал он родителям Анджелы.
— Не в моих правилах обращаться в суд по таким пустякам, — возразил полковник. — И вашу долю за проезд на такси мы тоже по суду требовать не будем, не беспокойтесь.
Пока поверенный торопливо шарил в карманах в поисках денег, дьявол прочел вслух прощальное четверостишие, рифмуя "Факсфер" с одним очень неприличным словом.
Вернемся, однако, к нашей истории. Придя домой, мистер Брэдшо, не мешкая ни минуты, позвонил по телефону сомнительной особе преклонных лет и попросил ее за любые деньги изгнать из Анджелы дьявола.
— Сегодня, голубушка, — сказал дочери полковник, — он уж к тебе в одиннадцать вечера не заявится, не надейся.
Анджела только рассмеялась.
Сомнительная особа преклонных лет ждать себя не заставила: она явилась, держа под мышкой огромную коробку с всевозможными порошками, травами, костями, мазями и бог знает чем еще. Первым делом старуха задернула шторы на окнах, отсоединила на всякий случай антенну от радиоприемника и, спохватившись, отправила полковника с банкой сардин на улицу, чтобы тот заманил домой кошку.
— Почему-то черти любят вселяться в кошек, — пояснила она.
Затем Анджелу посадили на стул посреди комнаты, почистили камин — черти ведь, как известно, имеют обыкновение убегать через дымоход, — после чего старуха зажгла несколько пахучих палочек, какими пользуются в своих храмах китайцы, и стала что-то истово бормотать себе под нос.
Сказав все, что подобает в таких случаях, она зажгла бенгальский огонь и во весь голос крикнула: "Изыди, Асмодей!" — Ошибочка вышла, — хмыкнул дьявол.
— Черт побери! — в ужасе воскликнула сомнительная особа, увидев при свете пламени, как кошка грызет кость, которую старуха принесла с собой. — Это же были мощи святой Евлалии, которых сатана боится еще больше, чем слабительного, и которые обошлись мне в целых двадцать гиней! Теперь, — запричитала она, — дьявол уже не вселится в эту кошку, придется полковнику идти за другой, что же касается останков святой Евлалии, то я попрошу мне их возместить.
С появлением новой кошки сомнительная особа начала все сначала. "Изыди, Вельзевул!" — крикнула она, когда вновь вспыхнул бенгальский огонь.
— Опять мимо, — расхохотался дьявол.
— Им никогда не догадаться, милый, — шепнула ему Анджела.
Чего только старая карга не делала: сожгла весь имевшийся в наличии бенгальский огонь, вызывала и Велиара, и Бельфегора, и Мохамеда, и Радаманта, и Миноса, словом, всех дьяволов, какие только существовали в природе, но ничего, кроме издевательств и хохота, не добилась.
— Кто же ты, черт возьми, такой?! — вскричал наконец, потеряв терпение, полковник.
— Я? Уильям Уэйкфилд Уолл, — с достоинством ответил дьявол.
— Ты бы сразу его спросил, — спокойно сказала отцу Анджела.
— Уильям Уэйкфилд Уолл? — недоумевала миссис Брэдшо. — Первый раз слышу. Надеюсь, дорогой, он не из иностранцев? — обратилась она к мужу.
— Наверняка какой-то шарлатан, — буркнула сомнительная особа преклонных лет. — Никогда не слышала этого имени.
— Типично обывательская логика, — хладнокровно заметил дьявол. — Если в вашем кругу — в чем, поправде говоря, я сильно сомневаюсь — найдется хотя бы один человек, интересующийся современной поэзией, советую обратиться к нему.
— Вы что же, поэт?! — оторопел полковник.
— Да, именно поэт, а не рифмоплет, как вы, по-видимому, предполагаете. Если под словом "поэзия" вы подразумеваете слащавые куплеты в календарях, то с такой, с позволения сказать, "поэзией" я не имею ничего общего. Если же под поэзией понимать точность, глубину и ясность…