Когда Эдна спустилась, девочка прибежала в дом, и они втроем сели завтракать, улыбаясь, как семья на рекламной фотографии. Новостей было столько, будто они получили огромную пачку писем. Эдна гостила у своих родителей в Лос-Анджелесе, ее отец был профессором Калифорнийского университета.
— Он отложил свой очередной творческий отпуск, — сказала Эдна. — Хочет дождаться конца войны. Может, возьмет его перед самой пенсией. Тогда уж как следует поездит по Китаю.
— Везет же старику! — воскликнул Генри. — Нам бы в музее годичный отпуск! Боже, в такое утро, да еще когда ты вернулась, мне бы отпуск совсем не помешал. Жаль, что ты так устала вчера вечером. Проклятый музей!
— Кстати, — сказала Эдна, — я ужасно провинилась, дорогой.
— Провинилась? Недеюсь, не потратила лишнего? Мы и так жмемся.
— Нет, совсем не это. Может, еще хуже. Надо же быть такой дурой! Но ведь сам знаешь, в Калифорнии все не так, как здесь.
— Так в чем же дело? К чему ты клонишь?
— Джойс, — сказала Эдна, — ты допила молоко? Ступай в сад, девочка. Пойди посмотри, как там твои стол и стульчик.
— Мамочка, я хочу послушать, что ты такое глупое натворила.
— Нельзя, моя девочка. Ты еще маленькая.
— Ну, мамочка, пожалуйста!
— Джойс, — сказал Генри, — ведь мама сказала "Ступай в сад". Иди сейчас же. Без разговоров. Вот молодец. Итак, Эдна, в чем же все-таки дело?
— Понимаешь, это произошло, когда я неделю жила у Дикинсонов. Однажды у них обедал один человек.
— И что же?
— Он из кино.
— Актер? — вскричал Генри. — Неужели актер?!
— Нет, не актер. А впрочем, какая разница? Работает в одной из крупных кинокомпаний. Вполне славный человек. И я… ты знаешь, я так себя глупо повела…
— Не тяни.
— Он увидел Джойс. Она немножко рисовалась… знаешь, как у нее это бывает. Вот он и выпросил у меня разрешение на кинопробу.
— Чью? Джойс? Так-так-так! И это все? Ха! Ха! Ха!
— Но я согласилась, я возила ее на киностудию.
— Что ж, почему бы и нет в конце концов? Раз это доставило тебе удовольствие. Другое дело, дорогая, что ты, как всегда, совершенно не считаешься с чужим временем и деньгами. То же самое — в магазинах. Тебе дали копию пленки?
— Нет, копию они не дают. Сама не знаю, что меня дернуло. Ужасно глупо. Боялась отстать от жизни.
— Напрасно ты это сделала. Кино портит детей. Она и так достаточно самонадеянна. Просто не понимаю, Эдна, как ты могла. По отношению к детям глупые, как ты выражаешься, поступки непозволительны.
Некоторое время он продолжал в том же духе.
— Ты совершенно прав, — сказала Эдна, — только не надо так горячиться. Я же сказала, что повела себя глупо. Мне стыдно. Чего же еще? Уже поздно. Мы не успеем пойти в сад. У тебя скоро поезд.
— И все-таки нельзя было водить ребенка на киностудию — бог знает куда! Сад подождет. До свидания, я пошел.
Генри сел в поезд и не отрываясь любовался пейзажем до самого города, а Там — весенняя дымка сгустилась и посерела, а день потерял свою свежесть. По сравнению с окрестностями Территауна парк вокруг музея, где работал Генри, выглядел голым, жалкими безотрадным. Утренние часы тянулись долго, обед был скучным. После обеда в кабинете Генри раздался телефонный звонок.
— Мистер Сэнфорд? С вами говорят из нью-йоркского отделения голливудской кинокомпании "Космос".
— Слушаю вас.
— Мистер Сэнфорд, вы слышали о кинопробе вашей прелестной дочки? Я пытался дозвониться вам домой, но никто не брал трубку. По счастью, нам удалось узнать ваш рабочий телефон.
— Это я заметил. А в чем, собственно, дело?
— Прекрасные новости, мистер Сэнфорд. Примите мои самые искренние поздравления. Скажите, не могли бы мы встретиться и поговорить?
— Говорите сейчас, — сказал Генри, предчувствуя, что его ожидает. — К сожалению, у меня срочная работа.
— Понимаете, в Голливуде очень заинтересовались результатами кинопробы. При встрече я мог бы сообщить весьма любопытные для вас подробности.
— Сомневаюсь, — сказал Генри, упиваясь собственным садизмом. — Очень вам благодарен. Всего доброго.
— Мистер Сэнфорд, мистер Сэнфорд, — заторопился голос на другом конце провода, — вы меня не поняли. Пожалуйста, не кладите трубку.
— Насколько я понимаю, вы предлагаете моей дочери… киноконтракт?
— Именно так, мистер Сэнфорд. Беру на себя смелость гарантировать его вам.
— А я беру на себя смелость отказаться от него.
— Но, мистер Сэнфорд, что вы говорите? Вы понимаете, какие это деньги? Такой контракт — путь к славе. Это имя, карьера… Мистер Сэнфорд, прошу вас, подумайте хорошенько.