Видите ли, куда увлекательнее было бы, если б обвиняемый оказался, в конце концов, виновным, не так ли?
По-своему, я даже рад, что дело всплыло. Я имею в виду-между нами тремя. Большинство — не хочу, чтоб оно имело обо мне хоть крупицу знания. Вы двое — вы ко мне хорошо относились, — я хочу, чтоб вы знали обо мне все до конца. Все.
В Питтсбург я приехал из штата Джорджия, прослужил в фирме "Уоллз Таймен" с десяток лет. В бытность свою в Питтсбурге я познакомился… познакомился с Эрлом Уилсоном. Он тоже приехал из Джорджии, и мы с ним стали закадычными друзьями. Я никогда не был светским человеком, не любил ходить по гостям. Эрл стал для меня не только лучшим другом, но и чуть ли не единственным другом.
Ладно. Эрл зарабатывал больше, чем я. Он мог себе позволить особнячок на окраине города. Я, бывало, наезжал туда раза два-три в неделю. Вечера мы проводили чрезвычайно мирно. Я хочу, чтоб вы поняли: там я чувствовал себя как дома. Отношений хозяин-гость не было. Если меня клонило ко сну, я без всяких церемоний шел наверх, разваливался на кровати и задремывал на полчасика. В этом ведь нет ничего из ряда вон выходящего?
— Да, ничего из ряда вон выходящего, — произнес Логан.
— А некоторые там полагали, что есть, — пояснил Рид. — Так вот, в один прекрасный вечер я туда отправился после работы. Мы перекусили, посидели, сыграли партию в шашки. Он сделал нам обоим по коктейлю, потом я сделал нам обоим. Все нормально, не правда ли?
— Как нельзя более, — заверил его Логан.
— Потом я устал, — продолжал Рид, — ощутил неприятную тяжесть в голове. Сказал, что пойду наверх вздремну с полчасика. Этого мне всегда хватает. Ну и пошел.
Обычно я сплю крепко, очень крепко, свои полчаса, и после этого встаю освеженный. Но в тот раз мне виделись какие-то сны, а точнее-кошмары. Мне чудилось, будто я попал под бомбежку, затем послышался голос Эрла (будто бы он меня окликнул), но я не просыпался, во всяком случае, не просыпался, покуда не истекли мои тридцать минут.
Я спустился вниз. В гостиной было темно. Я окликнул Эрла и направился через всю гостиную — от лестницы к выключателю. На полпути я обо что-то споткнулся… это оказался опрокинутый торшер. Ну и грохнулся я со всего размаху — и налетел прямехонько на Эрла. Я почувствовал, что он мертв. Я встал, нашарил выключатель. Эрл лежал там, где я и полагал. Похоже было, что на него напал какой-то сумасшедший. Изрубил чуть ли не на кусочки. Господи!
Я тотчас же схватился за телефон и позвонил в полицию. Натурально, пока они туда ехали, я огляделсяпо сторонам. Но прежде всего я просто слонялся по особняку, совершенно ошеломленный. По всей видимости, я опять поднялся в спальню. У меня-то это не отложилось в памяти, но там на подушке обнаружили пятно крови. Еще бы! Я весь был покрыт кровью. Чуть ли не пропитан: я ведь на него упал. Вы можете представить ошеломленного человека? Вы можете представить, что он забрел на второй этаж и даже не сохранил об этом воспоминания? Можете?
— Конечно, могу, — сказал Логан.
— Вполне естественное состояние, — поддакнул я.
— Они-то подумали, что тем самым прижали меня к стенке, — продолжал Рид. — Так и заявили мне прямо в лицо. Идиоты! Словом, я помню, что озирался по сторонам и вдруг увидел орудие убийства. У Эрла в кухне красовалась разнообразнейшая кухонная утварь. Это была продукция одного из наших филиалов. В частности, был у него топорик для рубки мяса — такой можно увидеть в первой попавшейся мясной лавке. Он валялся в комнате на ковре.
Словом, понаехала полиция. Я рассказал все, что мог. Эрл был спокойным человеком. Не имел врагов. Да и у кого гсть такие враги? Я решил, что там побывал какой-то маньяк. Ничего не было похищено. Значит, не разбой, разве что туда нагрянул какой-нибудь полоумный бродяга, и его что-то так напугало, что он побоялся что-либо прихватить.
Кто бы там ни был, смылся он крайне аккуратно. Чересчур аккуратно для полиции. И чересчур аккуратно для меня. Искали они отпечатки пальцев, но ничегошеньки не нашли.
В делах такого рода у них разработана нескончаемая тягомотина. Не стану утомлять вас каждой подробностью. По-видимому, данная процедура оказалась несостоятельной: тот парень им не по зубам. Но, конечно, полиции хотелось произвести арест. Вот они и предъявили обвинение мне.
Дело у них было построено на частице "не". Бог их знает, на что они надеялись. Может быть, они-то рассуждали иначе. Но поймите: одно дело, если бы у них замкнулась цепь убедительных косвенных улик и мне бы все сошло с рук только благодаря тому, что разделились голоса присяжных, и совсем другое — признать, что от истинного преступника не осталось ни пуха ни пера.