Кстати, там никогда не видели моего Финика. Паркуюсь я в чужом дворе в пяти минутах ходьбы возле одной из блочных пятиэтажек.
Мне можно было пойти по стопам отца, но я выбрала собственный путь, потому что рано поняла, что не смогу принадлежать своей семье и радеть за ее интересы. Мне нужно, чтобы я могла танцевать в обтягивающем платье в хороводе мужчин, спускаться с отвесных скал вслед за упругим телом инструктора, прыгать с парашютом и еще много чего, за что я не хочу ни перед кем отчитываться.
Говорят, что каждый человек состоит из женского и мужского начала, которые борются между собой. Представьте, как тяжело мне? Я состою из двух разных человек. У меня все помножено на два. Мои начала то дерутся, то спорят между собой. Но я нашла на них управу во времени. Правда, по рабочим дням. Утром я деловая женщина в платье — футляре и прочих деловых обличиях, которые отправляются в багажник моей машинки после пяти, когда заканчивается мой день главного бухгалтера в английской фирме.
Телефон снова зазвонил, когда я в белом поло и красных джинсах садилась за руль.
— Камочка, ты уже закончила? — голос Зары звучал приторно сладко.
— Да, тетя Зара. Уже бегу на курсы.
— Ох, Камочка, ну настанет ли счастливый день, и мы обойдемся без тети? — Я не ответила, и она продолжила: Послушай, скоро у твоего отца день рождения. Я думаю, что ему купить. Может, ты посоветуешь? Алло! Что-то плохо слышно?!
— Я у метро, а тут такая сутолока, — я погладила руль Финика и улыбнулась. — Тетя Зара, я у папы выясню, а ты потом купишь. Получится телепатия. Я подтвержу, что ничего ему не говорила.
— Ты — прелесть. Совершенно не умею выбирать подарки.
Никогда не назову тебя мамой, — проворчала я про себя, — выруливая с парковки. Так же, как и ты никогда не назовешь меня Милкой. Кстати, мама звала меня Мила или Миля, по настроению. А после ее смерти я стала Милкой, потому что поклялась себе превратиться в плохую девчонку после того, как в наш дом въехала ее родная сестра. Мама умела выбирать подарки. Папа носил ее галстуки и говорил, что не смог бы сам выбрать ботинки удобнее.
Мысли о Заре недолго занимали меня: я была слишком взволнованна. Сегодня я, наконец, сделаю то, о чем мечтала долгие годы и дотянула до почтенного возраста двадцати семи. В погоне за карьерой и развлечениями, не успела и заметить, как пролетело время, и мои ровесники уже водят детей в первый класс. Но я не хочу замуж. Несмотря на то, что озабоченная Кама то и дело приглашает в дом занудных женишков нашего круга и твердит: пора, пора пора! На это время я опять собираю волосы и надеваю приличную одежду.
Я посигналила подрезавшему меня джипу, и тут же перестроилась в крайний правый и красиво обошла его. Знай наших! Впрочем, он это заметил и ухмыльнулся в открытое окно, держась со мной рядом. Я отвернулась. Хамы, даже дорожные, мне не нужны.
Телефон, пристроенный на передней панеле, издал уведомление, и мне пришлось чуть сбавить скорость, чтобы прочитать его. Клуб «Фортуна» требовал подтверждения, ждать ли меня сегодня. На светофоре отбила «да» и прибавила скорость.
Я уже подъезжала, когда Элька написала в вотсапе: «Обошлось без орехового стола. Зато своим сейлам устроила такую групповуху, что один собрался увольняться. Почему мужики не любят, когда их имеет красивая женщина?»
Я представила Эльку на работе. Гладко зачесанные волосы убраны в хвост, на стройном теле обтягивающий дорогущий костюм, двадцатисантиметровые шпильки при ее росте метр семьдесят. Некоторые мужчины оказывались намного ниже ее. Представляю, какого им было, когда она их драла. А как она их драла, слушать было невыносимо. Я, однажды, оказавшись свидетельницей, спросила:
— Где ты этому научилась?
— У бывшего начальника. Он так меня нагибал, что однажды я действительно нагнулась и показала ему такие отношения между полами, что у него начались проблемы с женой.
История завершилась тем, что мужику пришлось уволиться, а Элька села на его место, взяв его сейлов, для которых оказалось тяжело наклоняться перед женщиной.
Пока я отбивала ответ, навигатор показал последний поворот. Осталось семьсот метров. Пятьсот. Двести. Я въехала в ворота и припарковалась на площадке.
Сердце волнующе сжалось.
Я выбралась из-за руля, привычно просканировав припаркованные автомобили и с удовлетворением отметив, что мой Финик круче всех. Эх, если бы мне удалось стать круче их водителей в том, ради чего я приехала. Вот мамочка моя могла. Она, когда это делала, папа, чуть не падал в обморок от страха. А я, мне было года три, сжимала кулачки и кричала: " Я тоже так хочу!" Впрочем, хитрый папа сумел выбить из мамы обещание, что она никогда не возьмет меня с собой.