- Яблоко от яблони недалеко падает, - изрекла она. – Ты еще ему отнеси рюмочку. Тебе же отца не жалко. Наверно, хочешь побыстрее наследство получить?
- Как ты могла это сделать? – прищурилась я. – Как ты могла рассказать ему, если знала, что у него больное сердце?
- А как иначе повлиять на тебя? Я же тебе русским языком сказала: сегодня ты должна принести мне деньги. Но тебе наплевать на все и всех, кроме развлечений. Кстати, я нашла твои фото в Контакте, - она сделала паузу. – На лошади. Ты нарушила второй запрет отца. Представляешь, что с ним будет, если я ему расскажу?
Я похолодела. Как же глупо было выкладывать фото на всеобщее обозрение ради желания похвастаться. Но ни отец, ни Зара социальными сетями не увлекались. И вот, пожалуйста. Ну почему я совершаю ошибку за ошибкой? Если папа так воспринял Финика, то, что с ним будет, если он узнает, что я увлеклась верховой ездой? И надо же было этому случиться, как только я договорилась с Кириллом и собираюсь купить лошадь.
- Ты не сделаешь этого! – заявила я Заре, все еще непонятно на что надеясь. Может быть, упавший в голодный желудок коньяк придал мне сил.
- Не сделаю, если ты мне заплатишь. Я проверила: квартира зарегистрирована, а это, значит, ты мне врешь. Но ставки растут. Теперь тебе уже не отделаться одним миллионом, ты отдашь мне два.
- Что?
Мой упирающийся локоть на краю стола, дрогнул, и я расплескала коньяк.
- Осторожнее, Стрекоза, - услышала я насмешливый голос отца. – Когда пьешь, надо закусывать.
Мы обе остолбенели. Когда мы уходили, отец спал. А мы здесь совсем недолго: минут пять. Неужели он слышал наш разговор? Я почувствовала, как загорелось мое лицо. Я не помню более неудобного положения, в которое я когда-либо попадала. Зара побледнела: на лице кровавым пятном выделялся накрашенный рот.
Отец, казалось, наслаждался, что поймал нас на месте преступления.
- Зачем ты встал? – первой начала изображать заботу Зара. – Врач строго-строго наказал тебе…
- Заткнись! – грубо оборвал ее отец. – Иди в свою комнату и собирай вещи. Завтра ты уйдешь отсюда навсегда. Мой адвокат свяжется с тобой, чтобы подписать бумаги о разводе.
Кажется, последнюю фразу я слышала только в зарубежных фильмах. Я и не знала, что у отца есть адвокат. То есть я не думала об этом. Мне даже стало жаль Зару, хотя я и обрадовалась. Видимо, отец слышал, что она шантажировала меня. Ну вот и все. Пока, тетя-мачеха.
- Но ты не так все понял, - сопротивлялась Зара. - Я заботилась о твоих интересах. Твоя дочь совершенно вышла из-под контроля, и я пыталась ее… воспитывать. Тебе лучше лечь. Мы поговорим завтра.
- Не делай из меня дурака! Тебе итак это долго удавалось! Я ведь и женился на тебе только ради нее! – отец махнул в мою сторону рукой. – А ты вымогала у ребенка деньги!
- Какой же она ребенок?! Ей тридцатник скоро стукнет. А замуж никто не берет. Да и кому нужна девка, которая дома не ночует.
- Будешь много разговаривать – уйдешь сегодня! – отрезал отец и посмотрел на меня. – Я, словно в сказке, сидела ни жива, ни мертва. Мне казалось, что сегодня уже больше ничего не может случиться. А вот ведь бывают дни, когда события громоздятся друг на друга, как колечки в детской пирамидке. – Идем, Стрекоза. Мне надо поговорить с тобой.
- Может, лучше завтра? – робко произнесла я, отчего-то чувствуя себя маленькой девочкой. – У тебя давление только что было.
- Хватит меня хоронить! Не дождетесь! – он посмотрел на Зару. – Это тебя касается. И, вообще, почему ты еще здесь? Видеть тебя не могу!
Чуть помедлив, Зара вышла из кухни, и мы остались вдвоем.
- Эх ты, Стрекоза, а я думал, что мы друзья.
- Пап, ну я хотела тебе все рассказать.
- И что же?
- Боялась, что тебя хватит инфаркт.
Отец передернул плечами:
- Это она тебе такое внушила?
- Не знаю. Может быть. Но ведь у тебя же был инсульт после того, как мама…
Отец нахмурился:
- Какой инсульт, Стрекоза?! Ну поднялось давление и все. Пойдем, я лягу, а ты мне расскажешь, что я еще не знаю.
- Но я же не знаю, что ты знаешь.
- Плутовка, - он потрепал меня по плечу. – Можешь налить себе еще коньяку для храбрости. Только возьми закуску.
Отец и Зара спали в разных комнатах. Если я не ошибаюсь, то папа ни разу не разрешил Заре лечь на кровать, где они спали с мамой. В папиной спальне еще пахло лекарствами, а на маленьком столике валялись пустая ампула и голубой больничный лист. Отец поднял повыше подушку и лег, а я устроилась рядом. Бокал с коньяком я побоялась захватить: вдруг отцу во время разговора тоже захочется выпить, а ему никак нельзя. Да и у меня с голоду началось легкое головокружение. Лучше уж после разговора сделать еще рейд на кухню.