Как-то её даже представили к ордену Ленина. Но — не дали. Что послужило причиной? Можно лишь предполагать: тут и социальное происхождение (мать её была из обедневшего, но всё же дворянского польского рода), и гимназическое образование, и её походы в храм…
Кроме всех предметов начальной школы, Ксения Николаевна Номер Один сама преподавала физкультуру и пение. А когда она с мужем учительствовала в Васильевке, уроки музыки они проводили вдвоём: дед мой прекрасно играл на скрипке, бабушка — на гитаре, которую хранила всю жизнь. Я и сегодня помню её, старенькую, семиструнную, с красным бантом на грифе, стоящую в изголовье кровати.
Бабушка моя и в глубокой старости, и в бедности держалась и вела себя как светская дама. Роскошные волосы слегка подкрашивала хной и на ночь накручивала самодельные бигуди, скрученные из обрывков газет, брови чернила обожжённой на огне палочкой, спину держала прямо, как балерина, очков не носила, читая через лупу. Осеннее пальто, ботики «прощай молодость» и газовый шарфик на голове — такой запомнилась она родному Курску, потому что эту любимую ею одежду носила в то время, когда все уже переодевались в зимний комплект, она же меняла пальто и головной убор лишь с приходом настоящего мороза. И меня в моём детстве всегда старалась раскутать от шарфов и лишних платков. Когда в автобусе ей уступали место со словами: «Бабушка, садитесь», она лишь слегка царственно поворачивала голову: «Я не бабушка. Я Ксения Николаевна!» — и продолжала стоять.
Её хоронили в последний день моих каникул, в день её небесной покровительницы — святой Ксении Римской, а я… я не осталась на похороны. Отговорившись невозможностью опоздать на занятия, уехала в Ленинград. На самом деле, я страшно боялась покойников.
Спустя 40 дней бабушка пришла ко мне во сне. Открыла дверь, стала на пороге вся в белом, красивая, улыбающаяся, молодая, она хотела что-то сказать, но я закричала в ужасе, помня и во сне о её смерти, — и она, продолжая улыбаться и делая успокаивающие движения руками, отступила назад. Так же, как в жизни, — не упрекнула, не навязала своей воли.
…Я продолжала учиться — и ходила по питерским храмам, «просто слушать хор». Наверное, бабушка много молилась обо мне и при жизни, и после смерти. Незаметно вера заполнила мою душу, и вместо диплома я получила «звание» жены священника — матушки. Вот уж больше тридцати лет пою в церковном хоре, помогаю своему батюшке крестить, венчать, освящать дома, совершать погребения. Когда я пою «Со святыми упокой» — мне слышится давнее: «Соколик, принеси водички».
Бабушка за всё простила меня. Простит ли Господь?
Иван да Тамара
Дед умирал долго и мучительно. У него был рак. Это была первая смерть родного человека в моей жизни.
Дед мой носил самую простую, самую русскую фамилию — Иванов. Он и меня просил: «Выйдешь замуж — не меняй фамилию, чтоб род сохранился». Обещала. Но не сдержала слово. Побоялась обидеть мужа и его родню. Только иные свои сочинения подписываю по-старому — Иванова.
Иванов Иван Николаевич и род свой вёл, как положено человеку с такой фамилией, из крестьян. Когда пришло время, женился на моей бабушке, отчаянной девчонке, рано оставшейся круглой сиротой. Певунья, плясунья, заводила всех деревенских посиделок. Многие парни на неё заглядывались. А их родители предупреждали сыновей: «Только не Тамарка! Это же бес в юбке!»
Но и дед мой был с характером. Решил — как отрезал. Обвенчались без ведома его родных. Жил он в другой деревне, путь туда шёл по болотной грязи. На Тамаре было собственноручно сшитое розовое платье. Всю дорогу шла, подобрав подол. Когда дошли до самой непролазной грязи, Иван скомандовал: «Садись на закорки. Только не смеши меня». Поехали! Тамара крепилась, крепилась, да не удержалась, сказала нараспев: «Битый небитого везёт!» Много ли надо молодым да счастливым? Покатились со смеху оба. В прямом смысле. Скатилась нововенчанная жена с мужниной спины прямо в грязь. Так и внёс он её в родительский дом, растрёпанную, перепачканную. И больше ни разу сесть себе на шею не позволил. На работу не пустил, запретил петь и танцевать на людях. Как-то в отсутствие мужа нарушила Тамара запрет, пошла на концерт приезжего ансамбля песни и пляски. Познакомилась с артистами, что-то спела. Её пригласили в труппу. Куда там! Муж, как узнал, и вовсе запретил выходить на улицу. Сиди дома и расти детей.