Помнится, у нас в приходе умерла мать одного из больших начальников, который по долгу службы как раз был обязан отвращать людей от «религиозного дурмана». Он побоялся отпеть мать в храме. Но ещё больше побоялся отказать ей в последней просьбе. Священника привезли ночью, повели огородами, через чёрный ход в дом, когда все уже спали, и там, наедине с Богом и покойницей, мы с батюшкой совершили отпевание.
Крестили детей в те годы тоже все. Или почти все. Если не сами партийные руководители, то их жёны, родители, родственники. Так же приезжали за батюшкой ночью и везли окольными путями в свой дом.
Однажды вьюжным зимним вечером мы с трудом пробились на лёгоньких «Жигулях» сквозь перемёты и сугробы заснеженного поля. Несколько раз приходилось выходить и выталкивать машину из сугроба на дорогу. Пока отогревались в жарко натопленном доме, батюшка усадил напротив себя родителей и крёстных малыша и стал рассказывать об основных истинах Православия. В соседней комнате ждал давно накрытый стол, молодые участники таинства нервничали — и так задержались на добрых полтора часа. Наконец, крёстный не выдержал.
— Батюшка, а вы сами верите в то, что говорите? Разве вас в школе не учили, что Бога нет?
Батюшка, словно не расслышав вопроса, продолжал:
— И вот сегодня, чтобы попасть сюда на крещение младенца, мы долго ехали через колхозные поля. Там в одном месте, заметённый по самую крышу, стоит брошенный с осени трактор… Вы мне верите?
— Конечно! — вскинул брови удивлённый таким поворотом разговора крёстный.
— Так вот, — продолжал батюшка, — я вас обманул. Никакого трактора там нет. Точно так же вас обманули в школе. А вы поверили.
Крёстный озадаченно молчал. Впрочем, он так и не стал крёстным отцом малыша. Ведь нельзя поручать христианское воспитание человеку неверующему. Пришлось родителям срочно искать замену.
Второй похожий случай произошёл несколькими годами позже. Так же стояла зима, и так же в тёплом домике собрались гости в ожидании застолья. Правда, на этот раз беседа священника с крёстными возражений со стороны последних не вызвала. Началось крещение — вернее, первая его часть. Батюшка читал огласительные молитвы, я тянула «Господи, помилуй». Всё вроде шло нормально. Но меня почему-то всё время подмывало обернуться назад, словно кто-то невидимый разворачивал мою голову в сторону крёстного. Он… не крестился. Просто стоял по стойке смирно, вытянув руки по швам. «Волнуется, наверное», — думала я. Но когда после возгласа батюшки «…и поклонися Ему», крёстный продолжал стоять в позе сурка, я не выдержала и обратила на него внимание батюшки.
— Почему вы не креститесь? — спросил он.
— У меня вера другая! Мы не признаём креста, — гордо ответил «крёстный».
Немая сцена получилась не хуже чем в «Ревизоре» на подмостках БДТ.
Когда дар речи вернулся, выяснилось, что молодой человек — баптист, не признающий нательного креста, крестного знамения, а заодно и священников вместе с Церковью. Но как же он оказался в роли крёстного?! Да просто дружил с отцом ребёнка, попросили, согласился…
С того дня и поныне перед тем как вписать имя крёстного в журнал регистраций крещений, я обязательно спрашиваю: «Крещёный? Православный?» И представьте — не зря! Хотя чаще всего, конечно, этот вопрос вызывает недоумение, а порой и обиду, но за более чем тридцатилетний срок нашей службы на приходе набралось до десяти случаев, когда кандидаты в крёстные были откровенно не верующими или вовсе не крещёнными.