— Пойдем в дом, — предложил в какой-то момент Брок, когда Баки уже почти разморило в жаркой тени.
— Пойдем, — согласился Баки, поднимаясь и натягивая на себя штаны и обуваясь. — А мы можем прийти сюда вечером, на закате?
— Конечно, золотце, — Брок тоже поднялся, притянул Баки к себе, заглядывая в глаза как-то тревожно и ласково одновременно, — все, что захочешь.
Они поднялись по тропе обратно к дому и вошли в его тень и прохладу. Брок приказал появившемуся из ниоткуда слуге наполнить ванну и подавать обед через час.
В доме оказалась целая ванная комната, чего Баки все равно не ожидал, в которой стояла здоровенная, больше, чем на корабле, ванна. Они поместились в ней вдвоем легко.
— На корабле мне нравилось больше, — честно сказал Баки, поглаживая Брока ступней по бедру.
— Чем? — спросил тот.
— Ты был ближе, — ответил Баки, и Брок тут же извернулся, прижимаясь к Баки всем телом, неудобно изогнувшись.
Баки засмеялся, отпихивая его, они расплескивали воду, смеясь, пытаясь в то же время ласкать друг друга, что получалось плохо. Они самозабвенно купались, пока не поняли, что мыться придется в холодной воде.
Ужин накрыли в большой столовой с длинным столом, за которым могли уместиться человек двадцать, но их приборы стояли рядом. Слуги все поняли идеально верно. На ужин подавалась местная рыба и что-то опять же местное, экзотическое, что опознать у Баки не было и шанса, но повар готовил выше всяческих похвал. Баки даже казалось, что они не на Островах, где-то немыслимо далеко от материка, а во дворце, в малой столовой. Странно, но он совершенно не скучал по дому, даже успел забыть про него. Забыть, что он принц, наследник престола, хотя какой он теперь наследник, сбежавший из дому по первой своей прихоти.
На закате Брок снова отвел его на тот пляж, и Баки смотрел, как раскаленный докрасна диск солнца скрывается за горизонтом, и ему казалось, что солнце шипит, уходя все глубже под воду океана. А потом они купались при свете луны, поднявшейся из-за острова, и Баки был счастлив.
Был счастлив отдаваться Броку на огромной кровати в спальне, в окно которой заглядывала все та же луна, высвечивая их, делая кожу серебристой в своем свете. Был счастлив, слушая нежности, которые шептал на ухо ему Брок, зацеловывая губы. Был счастлив засыпать рядом, тесно прижавшись к сильному телу.
Они проснулись рано, и Баки планировал долго нежиться в кровати, но Брок предложил ему пофехтовать, пока остров не накрыла жара. Он тут же согласился, потому что безумно любил фехтование, и они почти полтора часа звенели шпагами во дворе, пока их не догнало позднее утро, принеся с собой жару. Броку удалось несколько раз одолеть Баки, но все же тот был лучшим фехтовальщиком, не стесняясь показывая свое искусство в этой нелегкой науке.
— Ты мог бы стать отличным моряком, — заметил Брок за обедом, и Баки вопросительно посмотрел на него. — Ты отличный фехтовальщик..
— Я и стрелок неплохой, — перебил его Баки, но дал продолжить.
— … а фехтование требует прилежания и выдумки одновременно, — закончил Брок. — Море тоже требует прилежания и выдумки. У тебя получится.
— Если ты меня научишь, — улыбнулся Баки идее овладеть новой непростой наукой.
— Научу, — пообещал Брок. — Всему, что умею сам.
— Если хочешь, я подтяну твою технику боя, — предложил Баки, желая тоже что-то дать Броку, кроме самого себя.
На том они и порешили, но Баки не думал, что Брок возьмется за дело сразу и с таким энтузиазмом. Он сразу после обеда потащил Баки в свой просторный кабинет, где начал с азов теории моряцкой науки. Баки слушал внимательно, стараясь ничего не упустить. А вечером они снова пошли купаться в маленькую бухточку с гротом с поэтичным названием.
Так и пошло. С утра Баки гонял Брока по двору, заставляя раз за разом повторять одни и те же связки, пока те не доводились до автоматизма. Потом они шли купаться, где Брок спрашивал с него, что он усвоил на прошлом уроке, и уже Баки старался не ударить в грязь лицом. Потом они обедали и шли в кабинет, где Брок, оказавшийся просто беспощадным учителем, преподавал ему морскую науку. А вечер и ночь они посвящали только друг другу, не принося в кровать ученичество.
По тому, как Брок вел свои занятия, Баки понимал, что тот получил академическое образование и, наверное, был кадровым военным, судя по его уровню владения шпагой. Но Баки не спрашивал Брока о его прошлом, ему хватило зажатого в ладони портрета и тихого, почти жалобного, отчаянного “Стив” на выдохе.
Неделя пролетела незаметно, словно ее и не было, а Баки только сильнее врос в Брока, он уже не представлял себе жизни без него, понимая, что влюбился. Влюбился окончательно и бесповоротно, и готов был идти за Броком куда угодно, хоть на абордаж, хоть ко дну.
— Завтра в море, золотце, — мечтательно сказал Брок, обнимая Баки после жаркого секса.
— Куда пойдем? — Баки лежал, устроив голову у Брока на плече и выводил у него на груди одному ему ведомые узоры.
— Заберем жемчуг у местных ловцов, которые на меня работают, — начал рассказывать о планах на ближайшее будущее Брок. — Потом пройдемся недалеко, может, на неделю хода на юг, посмотрим купцов, может, грабанем кого.
Странно, но мысль кого-то ограбить Баки совершенно не царапнула, словно все так и должно было быть.
— А ты будешь учиться управляться с парусами, — закончил Брок. — Выдам тебя боцману в подчинение.
— И спать меня с матросами отправишь? — засмеялся Баки, хотя перспектива поступить в подчинение боцману — здоровому, хмурому мужику с луженой глоткой, его не воодушевляла.
— Нет, золотце, спать ты будешь со мной, — прижал его сильнее к себе Брок.
Они поднялись еще до рассвета, спустились через сонную деревню к морю, где их уже ждали матросы, готовые отвезти на корабль, где Брок тут же подозвал к себе боцмана.
— Твой новый подчиненный, — сказал ему Брок, и боцман посмотрел на Баки так, что тот сразу понял — легко не будет.
— Пойдем, салага, — хлопнул его по плечу огромной лапищей боцман и внезапно улыбнулся. — Покажу тебе, что к чему.
По зычной команде подняли якорь, а на мачтах распустились паруса, захлопали на ветру, набираясь, наполняясь им, и “Гидра”, медленно развернувшись, начала удаляться от берега, но Баки было не до наблюдений. Он запоминал сыпавшиеся на него новые названия, пытаясь их запомнить и уложить в голове. Его отрядили к матросу, которого звали Билл, и тот, усмехаясь и покуривая трубку, стал объяснять Баки премудрости обращения с парусами.
Наука оказалась сложной, и к вечеру Баки, успевший и потягать шкоты, и налазаться туда-сюда по вантам, упал на кровать в каюте Брока и был уверен, что не сможет пошевелиться.
— Я думал, это проще, — признался он Броку после ужина, когда они устроились в его кабинете, куда Брок его нещадно выгнал, чтобы преподать еще один урок теории.
— Ничего, втянешься, — улыбнулся ему Брок.
— Я еле запомнил чем отличается фок от грота, и где какой шкот, — довольно уверенно оперируя новыми терминами, сказал Баки. — А сколько еще этих парусов?
— Все с чего-то начинали, золотце, — Брок провел пальцами по его лицу, оглаживая губы, а потом убрал поднос с остатками ужина, расстелив на столе карту. — Смотри, мы вот тут, — ткнул он в пролив между островами, омываемый океаном. — Идти нам сюда, — он ткнул в остров в отдалении, а потом начал объяснять азы прокладывания курса.
Баки слушал внимательно, иногда задавая вопросы, укладывая информацию в своей голове.
— И чем же ты занимался, золотце, пока не сбежал из-под венца? — спросил у него Брок, когда они уже лежали в кровати.
— Я был военным, — не вдаваясь в подробности, ответил Баки. Ему не хотелось рассказывать про законченную военную академию, офицерский чин и даже несколько выигранных не особо серьезных боев.