– Хорошо, – пристукнул по подлокотнику кресла мужчина, сидящий за дубовым столом. Он снова вернул присутствие духа, был собран и готов к принятию решений. – Значит, сделаем так: на станции работал специальный агент Кашим. Именно он сорвал теракт. Подробности засекретить: слишком многое там будет не сходиться и может испортить нам всю игру с «Черным Солнцем». Кашим официально для тех, кто был на станции, мертв. Для московских следователей и тмператора – выполняет задачу в «Черном Солнце», глубоко под прикрытием и раскрыть его личность мы не можем. Пустить утечку, что Кашим продолжает внедрение, а кадет Жестянкин – единственный, кто его видел и остался жив.
– Слушаюсь, – сделал несколько пометок в своем планшете его собеседник.
– А Жестянкина мы все же наградим. Воля императора – закон. Проведем по нашему ведомству, внесем в личное дело Жестянкина под грифом «совершенно секретно». Сам орден вручите лично, вместе со всеми положенными выплатами, как за боевую операцию, так и за Звезду Героя. Ежегодные выплаты оформите на его личный счет. Кстати, заведите его ему. И в Москву отрапортуем, что награда нашла героя. Думаю, такой вариант их устроит.
– Пожалуй, – согласился мужчина с планшетом. – Сложностей, конечно, будет много, но, думаю, все решаемо. Будем инструктировать Жестянкина по поводу «Черного Солнца»?
– Скажите, что живых брать не обязательно. Остальное на его усмотрение.
– Жестоко…
– Новопитер – мой родной город. Здесь я родился, здесь моя семья живет… Не жестоко – справедливо!
Глава 15
Вечером, как и всегда после отбоя, Леня шел в учебно-полигонный комплекс, где отряд «Скунс» проводил плановые занятия по отработке боя в условиях промзоны города.
Обычно это было весело. Леня и ребята делились на команды, разбирали учебно-имитационное оружие и с шутками-прибаутками, взаимными подколами в эфире отрабатывали бой. Иногда просто играли в войнушку.
Сегодня и намечалась именно такая «войнушка». Леня шел в приподнятом настроении: несмотря на то что кровь он видел неоднократно, как и пускал ее, играть в войну ему нравилось.
Но войдя в комплекс и поприветствовав «скунсов» взмахом руки, мальчик остановился в недоумении. На месте были все двенадцать членов группы. И все они мрачно молчали. Мрачно и молча смотрели на него.
– Привет, ребята, – все же сказал он. – Чего мрачные такие? Умер кто?
– Пока нет, – ответил Шмель (в отряде не назывались имена, использовались исключительно позывные), неформальный лидер отряда.
– Настораживает слово «пока», – заметил Леня.
– Иди сюда, Малек. Разговор есть, – махнул рукой Лапоть.
Мальчик слегка настороженно, но все равно спокойно подошел к стоящим. И подойдя, заметил еще одну странность: ребята были с оружием. Причем с боевым, а не учебно-имитационным.
– Ты на орбитальной станции «Заря один» был? – спросил Говорун.
– Был, – не стал отпираться Леня. Вот только вопрос ему не понравился.
– Что делал?
– Летать учился, – честно признался мальчик, засовывая обе руки в карманы и беспечно пожимая плечами. На лицо его выползла открытая и доброжелательная улыбка. В широко открытых глазах плескалась безмятежность и свет. Весь его вид выражал дурашливость и веселье. Беспечный малыш – ни больше, ни меньше.
– Кого-то знакомого видел там?
– Да, – снова пожал плечами он.
– Кого же? – уточнил Шмель.
– Его, – кивнул на Ромалэ мальчик.
Тот мгновенно спал с лица и начал озираться на товарищей в поисках поддержки. А лица всех присутствующих повернулись к нему.
В этот момент Леня вытащил из кармана активированную светошумовую гранату и бросил под ноги Ромалэ. Эту штуку Жестянкин положил в свой карман сразу после разговора с «серым» человеком по поводу «Черного Солнца».
Граната сработала. Белый яркий свет вспышки на несколько мгновений залил всю комнату, а акустический удар стукнул по ушам, дезориентируя и сбивая с мысли.
Когда свечение погасло, на площадке уже никого не было. Ни Лени, ни «скунсов».
– Малек, сука! – послышался голос Шмеля откуда-то из глубины комплекса. – Значит, «Кашим» – это ты?!
Но ответом ему была лишь тишина. Леня вообще воевал молча, отдавая команды лишь знаками. Исключение составляли лишь операции СКООНа, когда он командовал дюжиной.
– Пацаны! Валите его! – прозвучал снова голос Шмеля. – Он один, нас двенадцать – хана ему!
Вот только этот крик стал последним в его жизни, так как в следующее мгновение в его глаз вонзился метательный нож, направленный уверенной рукой Жестянкина.