“Папка существует в единственном экземпляре. Все данные, что в ней удалены из всех баз данных СИБ и надзорных органов. Живи, полковник. Скажи спасибо дочери. Если б не она...”
Вот так вот... “Удалены из баз СИБа и надзорных органов”. Совсем не простой кадет был Жестянкин. Не просто так его СИБ при поступлении пропустил. Не просто так... И тут Сомова прошиб холодный пот: “удалены”, это значит, что они там были! Значит руку на его горле держал не только Жестянкин. Все эти годы он, полковник Сомов был значит под колпаком у безопасников, даже не зная об этом, думая, что все шито-крыто... Сомов медленно поднялся и походкой усталого, старого человека поплелся домой, где ждали любимая жена и не менее любимая, а как недавно выяснилось, еще и очень любящая дочь, отведшая от отца “жало скорпиона” страшного мальчика с глазами ангелочка Жестянкина Л. В. На следующий же день собственноручно написанный рапорт полковника Сомова с просьбой об отставке лежал на подписи у Командующего Округом.
*
====== глава 23 ======
В летней открытой кафешке за одним из столиков, попивая сок, сидела девушка в легком светлом платьеце и широкополой белой шляпе. На вид ей было около шестнадцати лет, юная, с умными карими глазами и упрямо вздернутым носиком. К ее столику подошел парень в светлых рубашке и брюках. На голове у него была плетеная соломенная шляпа сделанная по типу ковбойских. Он, не спрашивая разрешения, отодвинул свободное кресло и с наслаждением в нем развалился, приспустив на глаза шляпу.
- Сань, закажи мне соку, а? – приподнял край шляпы так, чтобы видеть собеседницу, он.
- А сам чего? – продолжая потягивать сок через трубочку, ответила девушка.
- Мне лениво, я так хорошо устроился, – протянул он.
- Так и быть, – с притворно тяжким вздохом согласилась девушка. Она сделала знак официанту. Тот подошел и принял заказ.
Меньше, чем через минуту, перед юношей на столе красовался такой-же стакан с соком. Только у девушки сок был оранжевый, а у парня зеленый.
- Доволен?
- Счастлив! – отозвался он, втягивая первый глоток. – Ты ангел, Саня! Прекрасный и милосердный! Сок фейхоа в такую жару – именно то, что нужно изнемогающему от жажды ребенку!
- Хватит поясничать, – немного сердито сказала девушка. – Ты уже не ребенок! И твои глазки ангелочка обманут кого угодно, только не меня.
- Я тебя чем-то обидел? – сел в своем кресле нормально и поправил шляпу парень.
- Ты обещал мне отца не трогать!
- Я и не трогал, – недоуменно ответил юноша. – Даже пальцем к нему не прикоснулся.
- Он вчера домой вернулся, словно с края могилы! Маму чуть в объятьях не раздавил, передо мной битый час извинялся, а у самого руки трясутся. Утром написал рапорт на увольнение и повез его в штаб округа. Что ты с ним сделал?!
- Ничего такого. Просто отдал весь компромат, что насобирал на него за эти годы. И велел тебя благодарить, что я ему его отдал, а не прокурору.
- И много там компромата было? – с подозрением уставилась на юношу девушка.
- Не особенно. Лет на десять общего режима с запретом занимать должности на государственной службе. Ничего особо серьезного, он у тебя честный служака.
- Десять лет?! Это по-твоему ничего серьезного?!
- Да там в основном дача взяток, кое-какие махинации со списанием вещевого имущества и энергоносителей. СИБу он особенно интересен не был, так что серьезных подстав ему не устраивали. Ты бы видела, что такое СЕРЬЕЗНЫЙ компромат!
- Даже и знать не хочу! – снова взялась за свой стакан девушка. – А если бы у него сердечный приступ случался?! Ты об этом подумал?
- Подумал. У него медкоммисия только на прошлой неделе была. Я результаты посмотрел – сердце, как у быка, давление в норме, нервная система крепкая...
- Какой же ты все-таки рассчетливый, циничный монстр, Леня, – со смешанной интонацией сказала девушка. – У него же седины на висках за один вечер в двое больше стало!
- Ну, прости меня, Сань. Не мог я без ответки его выходку оставить. Просто не мог. Это был бы уже не я.
- Но я же тебя попросила, ты слово дал!
- Так ничего действительно плохого я ему не сделал: он жив, он на свободе, весь компромат в единственном экземпляре у него на руках, все следы во всех базах я потер. Он теперь чист перед законом, как младенец. У него теперь даже штрафов за неправильную парковку флаера нет в личном деле! А то, что я ему открыл глаза на реальное положение дел, так лучше я, чем эсбэшники, как считаешь?
- Довел мне отца до нервного срыва, – все еще дуясь, ответила девушка.
- Думать в следующий раз будет, прежде чем делать, а не наоборот.
- Скажи честно, Лень. А если бы это не был мой отец? Если бы это был просто Начальник Училища? Посторонний человек?
- То он не успел бы меня отчислить. Его бы арестовали еще на подходе к кабинету, а в СИЗО он бы покончил с собой, повесившись на сплетенной из обрывков собственной рубахи веревке, чтобы не выдать своих сообщников и избежать мести семье с их стороны.
- Ты ужасен, Леонид, – тускло проговорила Саша Сомова. – И ты знаешь об этом.
- Знаю, – пожал плечами юноша и снова расслабленно откинулся в своем кресле. – И ты знаешь. Но почему-то продолжаешь со мной дружить. Почему?
- Я уже говорила: ты честен со мной. Никогда не обманываешь меня, даже если тебе это не выгодно. И я ценю это. Да и вообще! Не знаю я! Дружу и все тут! Девушка я или не девушка?! Я должна быть загадочной и нелогичной!
- Уж чего у тебя не отнять, так это нелогичности, – хмыкнул Леонид.
- Ладно, оставим моего отца в покое. Надеюсь, теперь ты удовлетворен и больше не будешь его трогать?
- Вполне, – отозвался юноша после глотка сока. – Я так-то его никогда в своих врагах и не числил. Наоборот, очень уважаю его как человека. Просто, если бы я ответку не сделал, меня перестал бы уважать он.
- Вечно вы, мужики, писюнами меряетесь! – наставительно сказала Александра. – А мы, женщины, страдаем от этого! Мать второй день себе места не находит. Волнуется, понять пытается, что случилось, помочь, поддержать...
- Что сделано, то сделано. Точка.