- Только не вздумайте валять дурака! - пригрозил Йоген. - Если хоть один из нас выступит не по делу, сразу начнутся разговоры: «Не надо было разрешать танцы, это же отпетая шпана!»
- Скажи это лучше своему другу Свену, - отпарировал Райнгард, бывший Пудель, скаля в улыбке все свои тридцать два зуба. И громко заржал, увидев, как Свен и в самом деле покраснел.
Некоторое время Свен раздумывал, не затеять ли драку, но потом пожалел хороший костюм и предпочел отмолчаться.
Господин Шаумель даже выдал всем заранее карманные деньги, и кое-кому показалось, что он стер несколько минусов в своем журнальчике.
- Только бы девчонки были что надо, - сказал кто-то.
- Я себе черненькую выберу, - объявил Йоген. - Немного пониже меня и такую тоненькую.
- Скажешь тоже, тоненькую! Чего хорошего, если руки как палки!
- Тебя все равно никто не выберет: уши как у слона!
- Вот именно! Гасят скорость во время танца!
Они буквально светились от счастья, и когда после ужина Шаумель еще раз обошел шеренгу выстроившихся перед шкафчиками ребят, он убедился, что с такой группой не стыдно показаться где угодно. Парней словно подменили.
А юные девушки оказались все сплошь симпатичные.
Но времени выбирать не было совершенно. Когда Шаумель привел их в молодежный клуб, туда сразу хлынули гурьбой местные ребята. Дьякон, молодой мужчина, которому, видимо, нравилась доставшаяся ему роль учителя танцев, повелительными жестами в два счета сформировал пары. Рядом с Йогеном стояла рыжеватая девочка, чуть ниже ростом и не менее его оробевшая в первые минуты. В мини-юбке и ярко-красном пуловере она выглядела очень привлекательно. Йоген удовлетворенно заметил, что она давит косяка, - скорее всего, он ей тоже понравился.
Ничего удивительного! Ведь он был в новом костюме и уже почти месяц не ходил к парикмахеру.
Карманных денег хватило на две кока-колы, и Биргит охотно приняла бокал с напитком.
- Я здесь никого не знаю, - сказала она. - Мы только на прошлой неделе сюда переехали. Здесь как будто вполне мило. А тут всегда так интересно?
- Не знаю, - ответил Йоген. - Я сам здесь первый раз.
Дьякон пытался разучить с ними несколько танцевальных движений, но, быстро убедившись, что охотнее всего ребята выходят в круг, когда каждый может танцевать как умеет, поставил пластинки с бит-музыкой - тут уж не надо было строго следить за тем, что ноги выделывали.
Господин Шаумель сидел в углу за маленьким столиком с руководительницей группы юношеского досуга и, довольный, наблюдал за происходящим. Он даже сам дерзнул выйти на один танец и был рад, что ребята одобрительно похлопали ему.
Свену досталась в партнерши девочка с такими же, как у него, светлыми волосами; когда они сидели за столом, Свен положил было ей на плечи руку, но тут же отдернул ее, поймав на себе взгляд господина Шаумеля. Смутился и уже до конца вечера держался скованно.
- Ты в следующий раз придешь? - спросил Йоген, и Биргит кивнула.
- А ты?
- Обязательно.
И тут все кончилось. Кое-кто из местных вызвался проводить девочек до дома, а господин Шаумель стал сзывать своих питомцев. Они нехотя подходили к нему. Господин Шаумель требовательно посмотрел в сторону Йогена, который все еще стоял с Биргит у стола.
- Ты меня немного не проводишь? - спросила Биргит.
- Я бы рад, да не могу. Мне со всеми надо. Видишь, наш Шмель уже напрягся.
Хотя Биргит и осталась на прежнем месте, но между ними выросла стена.
- Ах, так ты, значит, с этими? Я и не знала. По тебе не скажешь.
- Чего не скажешь?
- Что ты с этими, ну, один из них то есть.
- Жаль, что пришлось тебя разочаровать, но я один из них. Не повезло, да? Испортил тебе весь вечер? В другой раз найди кого-нибудь поприличней, кто смог бы проводить тебя домой.
Не простившись, он пошел к группе. Господин Шаумель пересчитал всех. У ребят было такое чувство, будто их выгоняют, как стадо.
Три дня осталось до отъезда.
Йоген долго не решался, а потом набрался храбрости и пошел к господину Катцу. После совместного похода за покупками и разговора в кафе он считал, что с Котом можно говорить по душам.
Но на господина Катца его возражения не подействовали. И речи не могло быть о том, чтобы отменить поездку домой. Вне всякого сомнения, ехать он обязан. В конце концов, самое важное - постепенно наладить с матерью, а также с будущим отчимом хорошие отношения. Свадебная атмосфера вполне благоприятствовала этому. Поэтому отказ Йогена можно расценить либо как вздорность, либо как малодушие. И то и другое не украшает его.
Зря только таскался.
- Сестра Мария, вы не могли бы на несколько дней записать меня больным? Ну пожалуйста!
- Садись-ка, Йоген, и расскажи все толком. Больным записать? С какой же стати? Что у тебя болит?
- Чувствую себя отвратно. Все время голова трещит и кружится. И потом, с желудком что-то не в порядке. Никакого аппетита, а иногда кажется - вот-вот вырвет.
- Когда свадьба?
- Послезавтра. Но это абсолютно ни при чем, сестра! Просто мне нехорошо.
- Я дам тебе сейчас несколько таблеток, примешь их - и сразу полегчает. А в понедельник, после свадьбы, если самочувствие не улучшится, снова зайдешь ко мне. Тогда и решим, как быть дальше, договорились?
И она не захотела понять!…
- Йегер, а ты не собираешься наводить порядок в своем шкафу?
- Нет.
- Почему ты до сих пор не застелил постель?
- Потому что мне неохота.
- Разве не ты сегодня дежурный по столу?
- Это любой другой сделать может. У вас у самого времени навалом!
Господин Шаумель сузил глаза, казалось, он сейчас взорвется. Но он пересилил себя, сдержался и сказал:
- Свен, будь так добр, сделай это за своего друга. Йоген еще отработает свое, когда вернется со свадьбы.
Все как сговорились! Шмель и не думал его наказывать или, того лучше, лишать права на поездку домой. Что тут можно еще придумать?
Сразу после завтрака явился господин Катц.
- Йоген, я все обдумал, лучше тебе одному не ездить.
Йоген просиял:
- Можно остаться?
- Ты меня не так понял, - спокойно возразил господин Катц, - я сказал: не ездить одному. Мы выделим в провожатые практиканта, который доставит тебя до места. Вполне допускаю, что ты по рассеянности можешь сесть не на тот номер, а я, видишь ли, хотел бы избежать всяких осложнений.
Тюремщики!
В пятницу надо было отправляться, и Йоген уже на завтрак пришел в новом костюме. Все ему не нравилось. Он выпил лишь стакан молока. Остальные завидовали: домой едет! Вот бы и ехали сами вместо него. Он бы не возражал. «Налетай! Кто хочет на свадьбу моей мамы? Я не против. Передайте от меня большой привет». Может, она и вовсе не заметит, что явился кто-то другой! Ну, это уже глупость.
С ним должен был ехать практикант из приемной господина Катца. Молодой и спортивный. Удирать от такого на вокзале гиблое дело.
«Да не поеду я на эту свадьбу! Как вообще можно меня заставить? Не желаю! И никто меня не заставит!»
И вдруг Йогена осенило - он понял, что нужно сделать, чтобы сорвать поездку. Он расстегнул под столом пуговицу на левом рукаве рубашки, закатал его вместе с рукавом пиджака почти до локтя, схватил правой рукой вилку и, не раздумывая, чтобы хватило духу, воткнул изо всех сил четыре зубца в незащищенную часть левой руки. Вскрикнул от боли, увидел, как брызнула кровь, упал головой на стол, опрокинув стакан, и уже не мог видеть, какой поднялся вокруг него переполох.