Глава II. БОРЬБА ЗА ГОСПОДСТВО
Во всем мире — на любом континенте, в любом полушарии — разваливаются диктаторские режимы. Ни одному тирану не удается избежать подъема демократии в своей стране. Электронная связь и телевидение делают границы «прозрачными». Традиционные представления о национальном суверенитете становятся не столь уж существенными. Аппарат телефаксовой связи или просто видеокассета позволяют заглянуть за занавес государственной цензуры. Несмотря на то что мир, судя по всему, повседневно сужается, его культурные ценности и материальные запросы становятся более однородными. Хотя во всех странах создаются могущественные корпорации, власть по-прежнему остается в руках элиты, проживающей в ограниченных местах, где накапливается богатство и укрепляется влияние, где решаются критические для планеты вопросы.
Восьмая — рыночная структура с центром в Нью-Йорке, находясь перед лицом свирепой конкуренции, переживает жестокий кризис. Другие регионы мира тоже стремятся стать центрами какой-нибудь новой рыночной структуры. Разумеется, пока слишком рано делать определенные предсказания, где окажется будущий центр мировой экономики. Но мы уже видим, как нарождается новый мир, провозглашающий совершенно иной век развития человечества.
Культура свободного выбора (иными словами, настоятельная потребность в рынке и демократии) сама выполняет роль повитухи при рождении девятой рыночной структуры. Способность творить, производить, торговать неразрывно связана с расширением спектра политического плюрализма. Все, что происходит на улицах и в парламентах Будапешта и Соуэто, Сантьяго и Москвы, является отражением этого революционного процесса.
Такая эволюция несомненно нарушит нынешние экономические планы, как и планы обеспечения национальной безопасности, она изменит принципы геостратегии, но вслед за исчезновением идеологической вражды времен "холодной войны" география вновь утвердит свои законы в отношении истории. На протяжении последних пятидесяти лет мировой порядок был установлен повсюду таким образом, что напоминает собой пирамиду с двумя столбами. Пирамида — это форма восьмой рыночной структуры при порядке, основанном на деньгах. На ее вершине стоят Соединенные Штаты, а все остальные страны сползают с этого американского пика, соблюдая при этом иерархический порядок. Доллар правил международной валютой. Американская поп-культура царила повсюду. Этот элементарный факт и стал отправным пунктом для развития теории современной политической экономиии.
Два столба — это следы порядка, основанного на силе. Это две ядерные супердержавы — Соединенные Штаты и Советский Союз, которые навязывали свои взгляды союзникам и играли роль арбитров при возникновении региональных конфликтов. И этот факт оказался отправной точкой для развития теории современной военной стратегии.
Сегодня вся эта структура разваливается у нас на глазах: пирамида меняет свою верхушку, а один из столбов рассыпается. Позиция Америки — этого пика пирамиды, начинает испытывать на себе сильное давление; в Восточной Европе порядок, основанный на силе, уступает место порядку, основанному на деньгах. Все эти события серьезно меняют самую природу глобальной экономической борьбы и вероятности военного конфликта.
Скоро мы уже не сможем говорить о противостоянии Север — Юг или Восток — Запад в строгом смысле этого слова. Категории периода старой "холодной войны" здесь уже непригодны.
Было бы верхом глупости считать, что можно добиться необратимой, абсолютной «кончины» Соединенных Штатов или столь же неотвратимого распада Советского Союза. Можно только с уверенностью утверждать, что новый центр, в том смысле, который мы придавали ему в предыдущей главе, утвердится где-то в двух доминирующих сферах — Европе или бассейне Тихого океана — и что страны Восточной Европы непременно придут к рыночной экономике. В остальном все зависит от того, в каком направлении пойдут грядущие перемены. Соединенные Штаты вновь смогут потянуть на себя этот центр, что потребует от них поистине геркулесовых усилий, поскольку будет необходимо мобилизовать волеизъявление всей нации ради эффективного использования финансовых активов страны. Такие попытки могут оказаться недостаточными. Если экономический спад в Америке углубится, от этого пострадает вся Европа. Но если Западной Европе удастся вовлечь Восточную Европу в рамки своего экономического развития, то у такой интегрированной Европы появится шанс взять на себя роль нового центра мировой экономики. В таком случае он получит возможность расти и развиваться как наиболее населенный, наиболее богатый и обладающий наибольшим творческим потенциалом центр во всем мире.
Если этого не произойдет, то, по-видимому, новым центром станет Япония, так как эта островная нация создала все необходимые условия для привлечения мирового финансового, промышленного и даже культурного могущества. Япония по сравнению с Америкой обладает рядом преимуществ: массовое производство потребительских товаров на основе высоких технологий развивалось там значительно дольше, чем в любом другом районе мира; наличие слаженного объединения государственных и промышленных интересов плюс общее для всех желание принимать рынок, поддерживать и всячески расширять его сферу в экономике; существование самобытной культурной традиции овладения индивидуальным мастерством, а также прямо-таки навязчивой идеи непременно добиться консенсуса у своего народа; наконец, постоянно усиливающееся влияние на прилегающий материковый регион (я имею в виду Соединенные Штаты Америки и азиатских «тигров» — Гонконг, Сингапур, Южную Корею и Тайвань), который и без того достиг высокого уровня развития.
Эти два претендента на роль центра девятой рыночной структуры теперь ведут энергичную конкурентную борьбу. Ставки в такой игре довольно высокие: речь идет "всего лишь" о политическом и экономическом господстве над миром. Но ни один из них не одержал победы. В границах этих конкурирующих друг с другом сфер наблюдается значительный рост торговли и производства товаров, народонаселения, объема информации; этот внутренний рост обгоняет даже внешнюю торговлю. Каждая сфера — это однородная, закрытая группа людей. В каждой из них главная экономическая держава (с одной стороны — Япония, а с другой — Европейское сообщество) опережает главную военную державу (с одной стороны — Соединенные Штаты, а с другой — Советский Союз). Такая эволюция осуществляется благодаря постоянному процессу интеграции и устойчивому соперничеству.
Чтобы лучше понять, куда может привести такое двойное движение и какая именно из этих двух сфер в итоге будет доминировать над другой, необходимо выявить некоторые факты и тенденции, которые наблюдаются в каждой из них. Под термином "сфера Тихого океана" я подразумеваю группу стран, расположенных в бассейне Тихого океана (в общепринятом смысле), то есть Океанию: быстро развивающиеся страны Восточной Азии (Японию, Южную Корею, Индонезию, Сингапур, Тайвань, Филиппины, Гонконг), а также все народы, живущие в Северной и Южной Америке. Сюда я не включаю Китай или Вьетнам. Этот громадный регион превратился в зону экономического «взрыва». Здесь очень высок уровень роста населения и производства, постоянно умножаются сети путей сообщения, внутренняя торговля опережает торговый обмен с остальными странами мира. Мы становимся свидетелями формирования настоящей интегрированной сферы; власть перемещается с одного побережья Тихого океана на другое.
Однако существуют важные условия, которые предстоит выполнить любому кандидату на роль центра будущей мировой экономики, и эти условия, особенно для Японии, могут оказаться трудновыполнимыми. Например, способна ли Япония создать такие социальные ценности, которые с радостью воспримут народы всего мира? Намерена ли Япония взять на себя роль военного защитника как периферии, так и материка, то есть ту роль, которую непременно обязан играть центр?
Ответы на поставленные выше вопросы не всегда достаточно очевидны, особенно после довольно пассивного поведения Японии во время "войны в Персидском заливе". Впервые в истории капитализма нация, претендующая на роль центра, проявляет колебания и не решается заплатить за это полной монетой и взвалить на себя ношу имперской мантии. Япония отлично усвоила один урок, согласно которому вершина — это ближайшая к пропасти точка.