- Ой, котята! – сказала Лида.
Да, это было два серых полосатых котёнка, но в каком ужасном виде! Подойдя поближе, друзья рассмотрели их. Немного крупнее обычных, ещё полуслепые, с едва начавшими открываться глазками, котята были истощены до предела. Один ещё мяукал, а другой, поменьше, просто беззвучно открывал рот. Стаи блох сновали по их неухоженным тельцам. Руководство взял на себя г. Самсонов:
- Лида, принеси сюда самолётную аптечку, Серёжа, посмотри, осталось ли ещё концентрированное молоко… Нет? ну неси сгущённое. Петя, там, в карманчике палатки аэрозоль, принеси сюда и ещё будет нужна тёплая вода, ещё остались, вроде, две канистры.
Достав из аптечки имеющуюся там пипетку и десятиграммовый шприц, Павел быстро соорудил импровизированную соску, в которую залил разбавленную тёплой водой сгущёнку. Смесь эта, хотя и не обладающая полными свойствами материнского молока, тем не менее, пришлась по вкусу Маше, как окрестили маленького. Роме пришлось подождать, пока Маша высосет все десять грамм, пипетка была только одна. Затем и Рома принял свою порцию суррогата, достаточную, чтобы привести его в состояние сытой сонливости. Но спать им пока не пришлось. Павел оторвал от мотка марли два куска, побрызгал на них инсектицидным аэрозолем и завернул в них с помощью Лиды котят, каждого в свою пелёнку. Снаружи остались только мордочки и глазки. Да и мордочки специалист по первой помощи аккуратно протёр ватным тампоном. Детёнышам эта процедура не пришлась по вкусу, кожу их, видимо, защипало, а может быть, не по нраву пришёлся запах. Они завозились, пытаясь вырваться из пахучего плена, Рома неожиданно заворчал, чуть ли не басом и даже у молчаливой Маши прорезался звонкий голосок.
Несмотря на протесты, котят выдержали в пелёнках пять минут, а затем выпустили на свободу, но только для того, чтобы тут же искупать в тёплой воде с шампунем. Куски марли, испещрённые чёрными точками квёлых и дохлых блох бросили в костёр. Наконец зверьки высохли, успокоились, выразили желание ещё немного поесть, дружно описались и перешли под покровительство Барсика, внимательно наблюдавшего за всеми процедурами, лёжа на куске брезента у костра.
Уже глубокой ночью члены экспедиции направились к своим спальным местам, заботливо проверив их на предмет наличия посторонней кусачей фауны. Уже почти засыпая, Сергей прислушался: ему показалось, что негромкое порыкивание оставшегося у костра Барсика складывается в буквы азбуки Морзе. Приписав эту галлюцинацию своему полусонному состоянию, Сергей перевернулся на другой бок и заснул. Через несколько минут в палатку пришёл и Павел. Отодвинув спящих, он тоже улёгся.
В коротком разговоре у костра Барсик на вопрос «где их мать?» ответил Павлу: «умерла». А на «можно ли отдать котят другим кошкам?» - «им они не нужны». Что же! Придётся их пристроить, только и всего! Данила, вроде, просил…
Небо на востоке уже окрасилось в бирюзовый цвет, и вовсю давал о себе знать утренний холодок. Но в спальнике тепло и только нос вынужденный поневоле соприкасаться с окружающей средой немного мёрзнет. Спать бы ещё, да спать, тем более на свежем воздухе. Однако Павла разбудил Барсик. Он подышал ему в ухо, а когда просыпающийся недовольно завозился и открыл глаза, потянул его за рукав из палатки.
- Что случилось? – спросил Павел, зевая и ёжась от бодрящего ветерка.
«Землетрясение. Будет» - сообщил ему кот уже привычным способом.
- Когда?
«Не знаю, скоро».
На озере стоял гвалт не похожий на обычный утренний. Утки, по-видимому, тоже почувствовавшие приближение стихийного бедствия, суматошно крякали, взлетали целыми стаями и тут же садились. Через вытоптанную лагерную площадку бодро прополз большой уж. В разных направлениях пробегали заполошенные суслики. Оставленные Барсиком на брезенте котята проснулись и тоже оглашали лагерь недовольным писком. Но, эти, наверно, просто замёрзли.
- Ребята, вставайте, одевайтесь! – растолкал друзей Павел.
- Что случилось?
- Скоро будет землетрясение! Не хочу, чтобы вы проспали.
- Вы шутите, что ли, дядя Паша? Откуда вы знаете? – посыпались вопросы, впрочем, спешно вылезающих из палатки москвичей.