Я вновь волновалась. Близость неизбежного события тревожила и немного пугала. В конце концов это были мои первые роды, и я не представляла еще, что и как будет происходить. Теоретически знала, конечно. Амбер в свое время, да и Эчиль, Хасиль и прочие женщины немало делились со мной опытом. Но всё это были рассказы, а перед внутренним взором стояла Агыль – та женщина, при родах которой я помогала матери. Я помнила, и как ей было тяжело, и покрасневшие от натуги глаза, и как она вцепилась мне в запястье.
Отчего-то именно это воспоминание теперь было ярче веры не только в Элькоса и шаманку, но даже в Белого Духа. Я стыдилась, винилась перед Создателем, клялась больше не допускать малодушия и вновь тревожилась. Возможно, расскажи я о своих страхах Танияру, мне стало бы легче, но опять не хотелось казаться слабой. Он не стал бы насмехаться, но упрямство оказалось сильнее. И в своих переживаниях я страдала одна.
Впрочем, и разрешиться от бремени хотелось. Вот уже два дня у меня ныла поясница. Как сказала Сурхэм, верный признак. Однако доброго расположения духа это не добавило – мое состояние раздражало. Недомогание испытывала редко, болела я нечасто. А теперь чувствовала себя нехорошо, и это мешало привычной жизни.
– Шанни, душа моя, чего же вы хотите? – спросил меня Элькос, выслушав жалобы. – Теперь это закономерно. Потерпите, в ближайшие дни всё закончится. Его Высочество готовится к встрече со своими родителями.
– А убрать эти ощущения невозможно? – сердито спросила я.
– Ваша названая матушка дала травки, заварите. А я сейчас влезать не стану, дабы не навредить. Это ведь не тошнота. Ваше тело готовится к родам, а мое вмешательство уберет недомогание, но может приостановить процесс. Этого делать не стоит. Выпейте травки.
– Благодарю покорно, – фыркнула я, но вздохнула и проворчала: – Простите. Что-то я сама не своя.
– Волнение вполне понятно и закономерно, – улыбнулся магистр. – Я не обижаюсь.
Травку я тогда пить не стала, рассудив, что могу потерпеть. Слова Элькоса о возможном вреде возымели определенное действие. И хоть я понимала, что мама дурного не посоветует, но облегчать себе самочувствие не решилась. И потому недомогание так и осталось со мной.
– Терпеть недолго, – сказала я себе и, поднявшись из-за стола, погладила поясницу. – Всего лишь до завтра. – И, передернув плечами, покинула кабинет.
В доме сейчас, кроме меня, была только Сурхэм. В очаге тлели остывающие угли – на сегодня готовить наша прислужница закончила. И то, над чем она колдовала с рассвета, уже забрали и унесли на поляну, где стояли столы в ожидании большого праздника.
Люди уже должны были собираться, но начнется празднование наступления лета только после того, как придет дайн. Сегодня с нами за столом должны были сидеть и пагчи с кийрамами. И если пагчи уже были айдыгерцами, то Улбах с женой и выбранные им воины-охотники оставались просто гостями, но гостями почетными.
Ягиры из бывших таганов к ним уже успели привыкнуть, и даже те, кто приезжал торговать или к родственникам, жившим на бывших Зеленых землях, смотрели без особого любопытства. Кийрамы с прошлого лета стали явлением обыденным, а в нашей части Айдыгера еще и почитаемы как союзники. Все помнили, что они шли за Танияром встречать объединенное войско, а после сражались под стенами Иртэгена.
Как помнили и о помощи пагчи, которые привели с собой унгаров. И если последние так больше и не появились на наших землях, то пагчи, как я уже успела напомнить, стали нашими соотечественниками. Жители бывших Зеленых земель спокойно принимали подопечных Дурпака, не пеняли на зеленые глаза и черные волосы, да и на искажение привычных слов внимания не обращали.
А вот тем, кто прежде жил в Белом камне, мирное соседство с пагчи давалось сложнее, да и представители племени не питали к этим тагайни добрых чувств. Вражда, длившаяся многие поколения, никак не желала отпускать бывших противников. Впрочем, пагчи по своей природе были открыты дружбе, но заискивать ни перед кем не собирались.
И однажды между ними вспыхнул конфликт. Не прежняя бойня, но всё могло бы закончиться плохо, если бы не вмешался дайн, к которому успели отправить гонца.
– Довольно! – прогремел тогда голос взбешенного правителя, ворвавшегося в самый центр едва закипевшей драки. – Нет больше Белого камня, как нет земель племени. Они ушли, а с ними старые распри. За что грызетесь? Чего не поделили? Землю? Так ее полный Айдыгер, каждому места хватит. Обидели кого-то? Так идите ко мне, и я решать стану, кто виновен, а кто нет. Но если былое делите, то и идите вслед за былым, я держать не буду! В настоящем есть Айдыгер, вы его верные сыны, а я вам отец и повелитель. И как отец, я запрещаю моим детям драки. А если сцепитесь и кровь прольете, карать буду каждого, кто сойдется! Услышали? Всех!