- Быстро пробейте по базе данных!
Несколько ударов по клавишам и доклад:
- Автомобиль «Лендкрузер», владелец Сапаров Игорь Геннадьевич, зарегистрирован: Троицк, улица Прибрежная, 16, Кажется, попались!
- И этого Сапарова проверь!
- Есть! Так: Сапаров Игорь Геннадьевич... ля-ля, пропускаем... Вот – «сотрудник префектуры». Не успели обновить.
Какой-нибудь голливудский герой заорал бы в такой ситуации во всю мощь своих лужёных лёгких: «Бинго!», но майор Евдокимов похлопал себя по кобуре с пистолетом и сказал буднично сакраментально:
- Будем брать! Если не смылись, конечно.
- Я с вами! – сказал Павел.
- Лучше вам остаться.
- Обещаю не мешать.
- Мало того, вы и из машины не выйдете!
- Согласен.
Выходя из башни, Павел спросил Сергея, который вместе с Петром сидел в сторонке на диванчике:
- Где караван?
- Оставили на посту ДБ.
- Правильно. Подождите, пока милиция всё тут закончит, и приводите его сюда. Потом позвоните мне, я закажу грузчиков.
- А где Вера Степановна и Барсик? – спросил Пётр, поскольку их, похоже, никто не удосужился поставить в курс дела.
- Они в больнице. С Верой всё будет хорошо. Барсику сделали операцию, но он, скорее всего, останется инвалидом. Всё, я поехал. Хозяйничайте здесь.
И он отдал ребятам ключи.
Уже взошло солнце, когда сотрудники милиции перекрыли подступы к дому 16, что на улице Прибрежной. Почти сельская окраина самого по себе не очень большого Троицка жила своей обычной жизнью. Где-то кудахтали куры, выпущенные хозяевами на выпас, перекликались петухи, побрёхивали собаки, жители спешили на работу, удивлённо посматривая на приткнувшиеся на обочинах милицейские машины. Рядом с «Газелью», обычной потрёпанной, без спец-раскраски, стоящей прямо напротив искомого дома, на другой стороне улицы, никого не было. В ней же, скрытые за занавесочками в цветочек, сидели майор Евдокимов, г. Самсонов и трое, вооружённых автоматами ОМОН-овцев в полной экипировке.
Из дома не спеша, вышла пожилая женщина с пластиковым пакетом в руках. Видимо, отправилась в магазин. Во дворе, напротив ворот, виднелся «Лендкрузер», номеров его не было видно. Также во дворе наличествовали и буйные заросли томатов. Евдокимов взял тангенту радиостанции:
- Шестьсот тридцатый, на связь!
- На связи! – отозвался неведомый Павлу «шестьсот тридцатый».
- Задержите женщину в коричневой юбке, с белым пластиковым пакетом в руках. Она идёт к вам. Спросите, сколько людей в доме? Есть ли оружие? Что делают?
- Принято, задержать, допросить! Я её уже вижу. До связи!
- До связи!
Через пару минут радио снова ожило:
- Первый, я шестьсот тридцатый!
- На связи первый!
- Докладываю. Женщина – мать Сапарова, в доме трое, спят на веранде, сзади дома. Оружия она не видела, говорит, приехали вчера, собирались поехать на природу, но ночью вернулись. Говорят, поранились, потому, что упали в темноте в овраг.
- Принято, пускай у вас посидит. До связи.
- До связи.
- Радио заговорило другим голосом:
- Первый, я третий, на связь!
- На связи первый! – ответил Евдокимов.
- Из дома, с веранды выходит мужчина без оружия.
- Принято, до связи.
В глубине двора появился мужчина в трениках и майке, лицо его украшали многочисленные пластыри, майка была вся в коричневых пятнах засохшей крови, на обеих руках белели свежие повязки. Мужчина поспешил к «удобствам», расположенным за домом.
- Наш клиент! – констатировал Евдокимов, – котик его на британский флаг порвал! Как он, кстати? Неужто, жив?
- Жив! – кратко ответил Павел, наблюдая за «клиентом», в бинокль из-за занавески «Газели».
Покоцанный меж тем вышел из кабинки и направился к калитке, попутно хозяйственно поправляя обвисшие помидорные плети на грядках. Подойдя к калитке, он открыл её, вышел на улицу и стал всматриваться в том направлении, куда ранее ушла женщина.
- Видать, Сапаров. Мать-то, не иначе, за пивом послал! Трубы-то горят! – заметил Евдокимов, убавляя громкость радиостанции, чтобы неожиданным звуком не спугнуть «клиента».
Тот, как раз, заинтересовался «Газелью» и завертел головой, пытаясь узреть, что скрывается за её занавесками.
- Не дай бог, тревогу поднимет, тогда... – но закончить свою речь Евдокимов не успел.
- Я его возьму, – спокойно сказал Павел, открыл сдвижную дверь микроавтобуса и выпрыгнул на землю.
- Куда? – прошипел Евдокимов, но было уже поздно.
Павел, оставив дверь открытой, вышел из-за «Газели» и улыбнувшись обратился к Сапарову:
- Скажите, уважаемый, а где здесь магазин?
Тот машинально махнул рукой, явно не узнавая:
- Там!
- Там? – Павел также мотивированно махнул рукой, вроде бы в указательном жесте, который оказался профессиональным замахом.
Сверкнул на солнце стальной шарик от подшипника и угодил подозреваемому в солнечное сплетение. Сапаров раскрыл рот и без звука скрючился. Подойдя к нему, Павел ухватил его за правую руку, завернул её за спину, потянул, понуждая тем самым встать на ноги, и препроводил бандита, пытающегося схватить хоть глоток воздуха к «Газели». Навстречу ему выскочили ОМОН-овцы и приняли задержанного, нацепив на него пластиковые наручники.
- Ты меня до инфаркта доведёшь! – Евдокимов с манипулятором в руках, казалось, разрывался между злостью и уважением. – Больше никакой самодеятельности, а то я и тебя наручниками прикую!
Павел только ухмыльнулся, а Евдокимов нажал клапан тангенты и произнёс:
- Всем я первый! Перекрывайте улицы, начинаем.
Из динамика посыпались ответные доклады.
- Пошёл ОМОН! – скомандовал Евдокимов.
- Есть, пошёл! – раздалось в ответ.
И ещё через минуту операция закончилась. Из-за дома вывели ещё двоих украшенных многочисленными нашлёпками и повязками бандитов, конечно, в наручниках. Они едва проснулись после ночного празднования «победы», отягощённого принятием внутрь солидных доз «обезболивающего». Когда проводили их мимо Павла, главарь, наконец, узнал его, и сдавленно прошипел:
- А, и ты тут! А сучьего твоего кота я замочил! И дом сжёг!
Развить мысль ему не дал конвоировавший его ОМОН-овец, который невежливо подтолкнул злодея к «воронку»:
- Иди, иди, недоеденный!
Похоже, «история болезни» бандитов уже широко распространилась в милицейских кругах. Павел промолчал, дав себе зарок прийти на суд с Барсиком.
Собравшаяся после снятия оцепления толпа шумно комментировала происходящее и пугливо посматривала на ОМОН-овцев, предполагая, видимо, что это они так обработали задержанных во время ареста. Подъехало ещё несколько машин, подельников увезли, заохала мать Сапарова, в доме начался обыск. В «Лендкрузере» нашли ружья и маски, точнее то, что от них осталось.
Но, ничего этого Павел уже не видел: попрощавшись с Евдокимовым и пообещав тому находиться на связи, он поехал в городскую больницу. Туда он попал как раз во время «обхода», затем должны были начаться завтрак и процедуры. Короче, его не пустили, и с лечащим врачом тоже поговорить не удалось. Павел достал из машины букет и мобильник Веры Степановны с зарядным устройством, дабы передать ей, и тут обратил внимание, что на одной из кнопок телефона имеется глубокое отверстие, будто туда ткнули шилом. Проверив настройки аппарата, он убедился в том, что уже подозревал: На этой кнопке был закодирован его, Павла, номер. Так что, не шилом ткнули в эту кнопку, послав ему своевременный вызов и, скорее всего, не случайно.
Передачу для Веры охотно приняла пожилая, словоохотливая нянечка, попутно сообщив Павлу, что «дамочка чувствует себя хорошо и её не сегодня - завтра выпишут». Выслушав доклад Петра, что караван уже паркуется у башни, он организовал грузчиков из агентства «33 богатыря» и собрался поехать в «Котопёс» навестить Барсика, но телефон засигналил снова. Звонил как раз Марат Рувимович:
- Павел Васильевич! Вы можете сейчас подъехать? (В трубке раздавался истошный собачий лай)