- Что с Барсиком?
- С ним-то всё нормально, тут что-то со мной!
- Да, что случилось?
- Понимаете, утром он встал на ноги! На все четыре! Но, извините, такого не бывает! Он выпил всю воду в поилке, сожрал все запасы кошачьего корма и уже доедает собачий. Пока Полечка ходила мне звонить, он сломал замок в клетке и теперь бродит тут везде, довёл Рекса до истерики.
- Кто такой Рекс?
- Это овчар, помесь, правда, но это не важно. Его привели по поводу занозы в лапе. Так он, увидев вашего кота, забился под кушетку, и мы с хозяином не можем его достать.
- Буду через десять минут.
Когда Павел зашёл в клинику, собака уже не лаяла, видимо хозяину удалось её увести. Барсика он нашёл в смотровой, где тот смирно лежал на столе, а Марат Рувимович осматривал его, вооружившись стетоскопом и портативным рентгено-УЗИ аппаратом. Увидев Павла, Барсик приветственно и громоподобно мяукнул, спрыгнул со стола, подбежал к другу и, встав на задние лапы, боднул его в живот. При этом, мурча, как двадцать обычных котов. Павел от души потрепал его за ушами, поразившись, как кошак исхудал, зато его живот чрезвычайно округлился.
- Молодец, Барсик! - сказал он, – ты настоящий товарищ! Кстати, это ты мне позвонил?
Впрочем, как и следовало ожидать, Барсик эту версию не подтвердил и не опроверг. Он встал на пол и потрусил куда-то по коридору, оглядываясь, как будто приглашая за собой. Павел пошёл вслед за ним. Барсик остановился у двери, украшенной известным всем символом «00» и требовательно посмотрел на Павла. Тот повернул защёлку и запустил кота, включив ему свет. После чего, вернулся в смотровую.
- Куда он пошёл? – спросил ветеринар, разглядывая на дисплее какие-то снимки.
- В туалет захотел.
- Вы шутите?
Марат Рувимович поднял глаза на Павла Васильевича и понял, что тот и не думает шутить:
- Впрочем, я уже ничему не удивляюсь. Посмотрите вот это: первый снимок позвоночника до операции. Это – пуля, это фрагменты позвонка. Спинной мозг повреждён. Теперь, после операции, фрагменты я соединил. И, вот, теперь: всё срослось всего за несколько часов и функция спинного мозга, судя по всему восстановилась. И это не всё. Сначала мне показалось, что пуля удачно миновала кишечник. Теперь я понял, что к моменту операции уже произошло то, что я назвал «взрывная регенерация». Кстати, когда пациент содрал повязку, я не успел ему помешать, зато увидел, впоследствии, что у него на месте ранения и разреза нет даже шрама и уже начала расти шёрстка. И что вы на это всё скажите?
- Я скажу, доктор, что это... Нобелевская премия, – усмехнулся Павел.
- Бог с ней с премией! Вы представляете, что это даст человечеству, если учёные смогут разгадать механизм этого явления? Да вашему коту поставят золотой памятник! И вам, вместе с ним! Я позволил себе взять некоторые препараты, если вы не возражаете... И, думаю, животное нужно очень тщательно исследовать. Как он к вам, кстати попал?
В коридоре раздался звук спускаемой воды и появился Барсик. Он сел около Павла и стал прислушиваться к разговору.
- Это не животное, Марат Рувимович! Исследуйте препараты, облагодетельствуйте человечество, только Барсика не упоминайте.
- Но, я же должен буду сообщить, как эти препараты попали ко мне в руки! Научная этика...
- Кроме научной этики, есть ещё и обычная, доктор, и медицинская. Как там насчёт врачебной тайны?
- Я, кажется, понял вас, Павел Васильевич! – доктор встал и пожал Павлу руку. – Но обещайте мне, что, если понадобится, вы разрешите ещё раз обследовать вашего... вашего друга!
- Разрешим, Барсик?
Кот вроде бы не возражал. На том и порешили.
- Тогда я его выписываю. Он совершенно здоров.
- Сколько я вам должен доктор?
- Нисколько, Павел. Можно мне вас так называть?
- Конечно, Марат!
- Нисколько, кроме выполнения моего условия.
- Согласен!
Уже попрощавшись и уходя, они встретили в дверях Полину с двумя пластиковыми пакетами в руках. От неожиданности она ойкнула и посторонилась:
- Здравствуйте! А я ещё кошачьей еды принесла, он у нас тут всё съел.
- Давайте, я её у вас куплю, а то мы его кормим со стола, буквально!
- Пусть это будет подарок, – сказал Марат Рувимович.
Сидя в машине, Павел предложил Барсику:
- А давай Вере Степановне позвоним? Только сначала говорить будешь ты.
Следующие несколько дней были заполнены хлопотами: Веру Степановну выписали из больницы, но повязки на руках мешали ей полноценно заняться домашним хозяйством. И эти заботы частично распределились на постояльцев башни и в большей степени на Павла Васильевича. На второй день он пожаловался, что ничего в результате не успевает, и Вера Степановна, многозначительно хмыкнув, пригласила на помощь свою племянницу Лиду. У шестнадцатилетней девушки начались в школе каникулы, и она была рада подзаработать на свои подростковые нужды. Это дитя 21-го века прибыло на мотоцикле, поздоровалось с Павлом Васильевичем, с которым уже была знакома с тех пор, когда они вместе брали уроки в местном аэроклубе, и, познакомившись с молодыми людьми, принялась за хозяйство. Светловолосая, спортивная, с правильными чертами лица, самостоятельная девушка хорошо вписалась в коллектив.
Таким образом, дела с обедами и ужинами как-то утряслись, и друзья смогли вплотную заняться организацией лаборатории. Пётр чертил планы расположения приборов и планы лабораторной мебели, споря до хрипоты с Сергеем из-за каждого винтика. Павел ругался с приглашёнными строителями, требуя от них неукоснительного следования чертежам и качественного ремонта выбранных для лаборатории подземных помещений, правильной установки коробов вентиляции, силовых кабелей, распределительного шкафа с автоматами и освещения. Вдобавок, и цокольный этаж башни требовал косметического ремонта. Да ещё в милицию приходилось ездить как на работу. Да ещё и собственно, работа, требовала внимания.
В самый первый вечер, по выписке из больницы, Вера Степановна рассказала собравшимся на ужин мужчинам об обстоятельствах нападения. Её разбудили выстрелы во дворе и отблески горящего бензина. Она тут же позвонила в милицию и приготовила огнетушители. Барсик рвался на улицу, но она приказала ему сидеть смирно, опасаясь за его жизнь. Она хотела позвонить и Павлу Васильевичу, но сотовый куда-то пропал в суматохе. Особенно она испугалась, когда в окно влетела горящая бутылка и лопнула посреди прихожей. Запылал ковёр. Как она его тушила и сворачивала, она не запомнила. Как выскочил в окно кот, тоже не заметила.
Когда выстрелы прекратились, она вышла из башни и выстрелила вслед уезжающим нападавшим. (Собственно, она выстрелила вверх, но об этом ей никто тактично не напомнил.) Потом увидела раненого кота и потеряла сознание. Теперь, вот, по ночам ей снятся страшные рожи бандитов, которых она, в общем-то, и не видела.
Конечно, для мирной женщины это было суровое испытание, и мужчины ей весьма сочувствовали. И даже старались при ней не упоминать об инциденте.
Интересный случай произошёл как-то утром, после завтрака. Вообще-то, Вере Степановне нужно было ехать в больницу на перевязку. Но, она решила не ехать, а управиться собственными силами, с минимальной помощью мужчин. Когда она, с помощью Павла срезала повязки и принялась тампоном снимать остатки противоожоговой мази, чтобы наложить новую, к ней подошёл Барсик и принялся внимательно наблюдать за процедурой.
Павел уже открыл, было, тюбик с мазью, как кот подошёл ещё ближе и принялся вылизывать обнажившиеся ожоги. Вера Степановна от неожиданности сначала отдёрнула руки, но нежданный врачеватель посмотрел ей в глаза так укоризненно, что она в сомнении глянула на Павла. Тот кивнул, и все поражённые места были старательно обработаны шершавым языком. Павел наложил мазь и не туго перевязал ей обожжённые кисти рук. Через несколько минут ожоги Веры Степановны вдруг зачесались так сильно, что у неё даже слёзы выступили на глазах, но зуд быстро прошёл. Барсик же, сидя в сторонке, брезгливо умывался: остатки заживляющей мази не пришлись ему видно по вкусу.