– Наверняка тебе дали тысячу указаний не перенапрягаться, а у тебя сердце частит, как паровоз.
Коди расплылся в довольной улыбке.
– Кэти, если любовь к тебе сведет меня в могилу, то я умру счастливым.
– Не шути так, Коди. Думаю, ты даже не догадываешься, как был близок к тому, чтобы...
– Кэти, – прошептал он, обхватив ладонями ее лицо. – Я уже вполне здоров. Так что не волнуйся за меня.
Кэтлин отвернулась от него и прошла к окну, обхватив себя за плечи, словно пытаясь согреться.
– Ты у меня все время перед глазами, каким мы нашли тебя в хижине. Я даже не надеялась, что нам удастся довезти тебя живым до больницы.
– Но ведь все уже позади. – Коди подошел к ней и прижал к себе. Она покорно прильнула к нему. – Я не мог умереть, Кэти. Мне ведь еще предстоит столько дел. И в первую очередь извиниться за все глупости, которые я тебе наговорил. Мне так жаль, Кэти. Я тоже оказался среди тех, кто давил на тебя, а должен был поддерживать.
– Не так уж ты был и не прав, – спокойно ответила она. – Когда мне пришлось лицом к лицу столкнуться с Гэри, у меня постоянно звучал в голове твой голос. Ты верил в меня даже тогда, когда во мне самой этой веры почти не осталось. Ты разглядел во мне силы, о которых я и не подозревала.
– Все равно я наделал кучу ошибок, – вздохнул Коди. – Джон рассказал мне, как ты потом предъявила Гэри ультиматум. Я горжусь тобой, Кэти.
– Спасибо тебе, – пробормотала она. На глазах ее блеснули слезы.
– Хизер поведала мне кое-что о твоей жизни с Гэри.
– Бедняжка Хизер, – вздохнула Кэтлин. – Она буквально разрывалась между реальностью и мечтой о счастливой семье. А мне, идиотке, даже в голову не пришло, что, притворяясь, я только запутываю девочек и вношу разлад в их души.
– Все будет отлично, Кэти, я в этом и не сомневался. У тебя две замечательные, ни на кого не похожие дочери, и они вырастут и превратятся в двух потрясающих женщин.
Коди повернул ее к себе лицом.
– Как и их мамочка, – добавил он, глядя ей в глаза. – Я люблю тебя. И понял это уже давно, вот только смелости признаться не хватало. И считал к тому же, что будет нечестно просить тебя решиться еще на один брак, когда ты не успела прийти в себя после первого. Но теперь не собираюсь тянуть с этим. Я люблю тебя и хотел бы всегда быть рядом с тобой.
Ее губы дрогнули в улыбке, но глаза налились слезами.
– Хизер, все медсестры и доктора уверяли меня, что ты только и бредил мной, когда был без сознания. И много раз говорил о своей любви. Но когда рядом сидела я, то лежал так тихо, что временами мне приходилось проверять, дышишь ли ты. Но теперь, надеюсь, ты говоришь эти слова не в горячке, а в полном сознании?
– У меня как никогда ясное сознание, и настроен я очень решительно. Я теперь собираюсь каждый день доказывать тебе свою любовь. Ты выйдешь за меня замуж?
Кэтлин замялась, и Коди похолодел от страха.
– Ты должен кое-что узнать обо мне, прежде чем решишься повторить свое предложение.
– Что же это?
– Ты должен знать, что у меня больше не может быть детей. Через год после смерти Кевина я заболела, и в клинике мне сделали полную гистероктомию.
От облегчения у него даже ослабли колени. Коди нежно поднял ее подбородок пальцем.
– Я люблю тебя. А дети бывают не в каждом браке. Я буду любить твоих дочерей как своих собственных. И может быть, они подарят нам дюжину внучат.
Кэтлин недоверчиво смотрела на него.
– Ты уверен?
– Все, о чем я молю, – ты и твоя любовь. – Он улыбнулся. – Теперь ты выйдешь за меня замуж, Кэти?
– Да. Я полюбила тебя, Коди. И это навсегда.
Он страстно прижал ее к себе и скрепил обещание пылким поцелуем, который все не кончался и не кончался, пока они чуть не задохнулись.
– Я так и понял, что именно здесь отыщу сбежавшего от всех больного.
Коди поднял голову и уставился на прислонившегося к дверному косяку отца, расплывшись в счастливой улыбке.
– Я обнимаю сейчас самое лучшее лекарство в мире. Олан рассмеялся:
– Не сомневаюсь. Так почему бы тебе не образумиться и не попросить ее стать членом нашей семьи?
– Ты, наверное, ясновидящий. Я только что сделал именно это.
Кэтлин улыбнулась своему будущему свекру.
– Теперь уж, если Коди расхворается, за ним будет кому ухаживать, – шутливо заявила она.
Глаза Олана лукаво блеснули.
– Тогда вам придется туго, Кэтлин. Уж я-то знаю своего хитреца сынулю. С него станется даже притвориться больным, лишь бы удержать вас возле своей постели.
– Ни за какие коврижки, – решительно заявил Коди. – Она нужна мне не возле, а в моей постели.
– Немедленно прекрати! – возмутилась пунцовая от смущения Кэтлин. – Если вы оба собираетесь болтаться здесь, то я мигом найду вам работу.
– Мне кажется, что ты уже многих приобщила к работе здесь, – заявил Коди, обводя глазами комнату. – Я едва мог поверить своим глазам, когда вошел. Выглядит все сногсшибательно.
– Действительно очень странно, – заметил Олан. – Но стоило тебе исчезнуть, как тут все завертелось.
Кэтлин мягко рассмеялась и снова взялась за блокнот.
– Все очень просто. Я объявила, что нуждаюсь в помощниках. Удивительно, но, оказывается, масса людей очень заинтересована в открытии музея. Вулф-Крик битком набит всевозможными талантами и просто заинтересованными людьми, и все с радостью засучили рукава.
– А зачем тебе понадобились лоскутные одеяла? – спросил Коди.
– Я решила, что будет интересно устраивать каждый месяц особый род выставок – народное творчество во всех его проявлениях. И каждый месяц что-нибудь новенькое. А лоскутные одеяла имеют историю, которой столько же лет, сколько и нашей стране! Да вы только взгляните на то, что мне принесли. Ни одного похожего, буйство красок, а сколько фантазии! От них же глаз невозможно отвести!
Олан с нежной улыбкой взглянул на нее.
– Сара пришла бы в восторг от этой идеи. Спасибо вам.
Кэтлин подошла к нему и крепко обняла.
– Это вам спасибо за то, что поверили в меня.
– Так когда ты запланировала открытие? – поинтересовался Коди.
– Через три недели.
– Как ты думаешь, мы сумеем втиснуть в твое расписание нашу свадьбу? Но чтобы это произошло до открытия музея? – лениво-равнодушным тоном спросил Коди.
– Я подумаю. Ты собираешься устроить и медовый месяц, то есть все как полагается? – в тон ему ответила деловитая Кэтлин.
Олан довольно хохотнул, закашлялся и поспешил из комнаты. Коди сощурился и решительно шагнул к Кэтлин.
– Меня заверили, что неделя отдыха – и я буду как новая монета.
– Что ж, тогда мы поженимся через две недели, – решила Кэтлин. – Просто для порядка, конечно.
– Спасибо, – пророкотал он и, склонившись над ее губами, заставил умолкнуть.
– И... ради приличия... – Кэтлин выскользнула из его объятий. – Ради приличия нам следует до тех пор воздерживаться от близости.
– Полностью? – недоуменно ахнул он.
– Полностью.
Она поднялась на цыпочки и утешила ошеломленного жениха быстрым поцелуем.
– Идем. – Кэтлин потянула его за руку к стопке лоскутных одеял. – Придется тебе помочь мне, если мы собираемся втиснуть в мое жесткое расписание и свадьбу, и медовый месяц. Сегодня ты поможешь мне составить каталог и описание всех имеющихся одеял.
– Ладно, – ворчливо произнес Коди. – Но требую за это не меньше четырех дней, чтоб ты была в полном моем распоряжении после свадьбы.
– Если все пойдет по плану, не вижу причины, почему бы нам не выгадать даже пять или шесть дней.
– Отлично! – Коди повеселел и стал похож на ребенка, которому посчастливилось выиграть в соревновании. – Тогда за дело.
Кэтлин выглядела примерно так же, поскольку понимала, что выиграла приз, который будет согревать ее душу всю жизнь. Она наконец обрела свой собственный рай.