Волк потерла озябшие ладони и съежилась, посильней укутавшись в ветровку. На ее щеках появился слабый румянец.
— Кстати, с выздоровлением, — несколько секунд спустя, произнес Богарт.
— Спасибо, — еле слышно отозвалась Софья, посмотрев на часы. Прошло всего десять минут от начала урока. Впереди были еще целых тридцать пять минут непонятного мучения от нахождения в компании Мирослава.
— Новость о случившемся с тобой и твоей сестрой облетела всю школу, — заметил парень, потупив серые глаза.
— Знаю… — напряженно выдавила Волк.
— Наверное, неловко находится в таком положении? — с этими словами Богарт повернулся к Софье и одарил выразительным взглядом.
— Не сказала бы что приятно, я не привыкла находиться в центре всеобщего внимания. — протянула она… — Кстати насчет всеобщего внимания… — Софья набрала в легкие воздуха. — Ты всегда такой?
— Какой? — Богарт посмотрел на Софью впивающимся взглядом.
— Не сочти за грубость, но чересчур самодовольный и принципиальный. — Раз уж так получилось, что она в данный момент находилась с ним, то пусть хоть отвечает на ее вопросы. По крайней мере, время пройдет быстрее. Да и редко встретишь человека, который может в открытую сказать о недостатках, не своих конечно… Свои недостатки Софья знала наперечет.
Богарт подавился смешком.
— Странно слышать это от грубой, одинокой и такой же принципиальной девушки, — ответил он.
Софья уставилась на него во все глаза. Такого ответа она никак не ожидала. Она вдохнула воздуха и приняла прежний холодный и неколебимый вид.
— Интересно, откуда такая осведомленность? У меня это на лбу написано?
— Я могу спросить тоже самое…
Казалось, что любая попытка Волк задеть Богарта за живое наталкивалась на какую-то непробиваемую стену и отлетала от нее, словно мячик для пинг-понга.
— По тебе это видно, причем даже очень… — ядовито сказала она, посмотрев на него змеиным взглядом. Она уже сама представила, как гадко это выглядит, хотя сама почему-то сдерживала себя, чтобы не рассмеяться. — А что касается меня, то я такая уже давно.
«Кажется, у меня действительно нервы шалят…» — подумала она.
— Тебе так интересно, почему я такой «самодовольный и принципиальный»? — в глазах Богарта уже не было ничего страшного, они выразительно смотрели на Софью без единого намека на раздражение или злость. Черты его лица почему-то теперь казались мягче, не такими колкими и пугающими.
Волк ничего не ответила.
— Я не стараюсь заводить ненужных знакомств, а тем более друзей. Ты ведь тоже не общаешься с кем попало… — продолжил он.
— А сегодня ты видимо сделал исключение, — заметила Волк. Каждое слово, выходившее из ее уст становилось желчным, причем независимо от того, каким тоном она вообще говорила. Так что в этот момент даже самые красивые и поэтические слова могли превратиться в ужасный обугленный ком гадкой грязи.
На лице Богарта появился сарказм.
— Тебе палец в рот не ложи! У тебя в крови переворачивать все с ног на голову?
— Что? — не поняла Софья.
— От яда в твоих словах можно спокойно отбросить коньки! — признался Богарт, причем на губах у него появилась неуместная улыбка.
Софья захлебнулась своим вспыхнувшим возмущением:
— Ну вот кто бы говорил?! Тоже мне ангел в перьях! На себя сначала посмотри, — вырвалось у нее. Она резко встала и направилась в школу. Богарт моментально оказался перед ней.
— Я тебя не понимаю! — воскликнул он. — Сама начала этот разговор, а теперь пытаешься сбежать?!
— Что-то мне перехотелось, вести с тобой дискуссии! — нервно выпалила Софья, пытаясь обойти Мирослава, но тот не дал ей этого сделать, подрезав путь. — Вот чего ты не цепляешься так до других? Или тебе приятно со мной ругаться? Лучше дай пройти по-хорошему!
Волк уже становилось не на шутку смешно от этой глупой ситуации и она одновременно хотела просто прикончить Богарта. В таком положении она еще ни разу не оказывалась.
Богарта, кажется, тоже забавляло такое развитие событий.
— С тобой интересно ругаться! — смеялся он, уклоняясь от дерева, чтобы не упасть, так как шел он вперед спиной, чтобы видеть возмущенное угрюмое лицо Софьи.
— Я что на клоуна похожа? — Выпалила она. Ее черные глаза были хищными. В них смешались злость, ненависть и какое-то плотоядное удовольствие, появление которого она совершенно не могла обосновать.
— Нисколько! Просто я впервые вижу такого непонятного мне человека, — искренне ответил он.