— Да, у тебя и так горячая кровь, — с горечью заметила Елизавета Петровна. — А мне необходимо согреть свою, так как я чувствую холод и усталость от правительственных забот и многих разочарований, которые приходится переносить императрице, несмотря на её кажущееся всемогущество.
— Солнечный луч бледнеет, когда его затемняют облака, — возразил Шувалов. — Но он могуществен; он пронизывает насквозь облака и светит ещё ярче.
— О, если бы человеческое сердце обладало подобной же силой! — с тоской воскликнула императрица. — Но, к сожалению, в жизни бывает наоборот. В борьбе солнечного луча с облаком победителем всегда бывает облако.
— Следовательно, нужно найти средство, которое всегда согревало бы охладевшее сердце небесным солнечным лучом! — заметил граф.
— Для того чтобы найти такое средство, нужно быть Самим Богом! — с тяжёлым вздохом возразила Елизавета Петровна.
— Или проникнуть в законы человеческой природы, узнать, что поддерживает её! Может быть, в этом отношении, — продолжал Шувалов, — мне удастся снискать доверие и благодарность моей милостивой повелительницы. Я найду путь к отысканию средства, способного согреть охладевшее сердце и вернуть угасшие силы.
— Да разве это возможно? — воскликнула императрица, приподняв голову и оживившимися глазами взглянув на графа.
— Я только прошу позволения у вашего величества представить вам двух иностранцев, приехавших в Петербург.
Елизавета Петровна снова опустила голову на подушки.
— И ты думаешь развлечь меня этим, Иван Иванович? — спросила она, пожимая плечами. — Неужели ты воображаешь, что разговор с совершенно посторонними людьми, которые сообщат мне несколько безразличных новостей, может вернуть мне любовь к жизни и веру в людей и лучшее будущее? Действительно, ты придумал прекрасное средство! Кто же они такие, эти иностранцы? По-твоему, они должны оказать на меня большее влияние, чем мои старые друзья и даже ты сам. Назови их!
— Это — шевалье Дуглас, — ответил граф Иван Иванович Шувалов. — Он прибыл из Парижа вместе с взятой им под свою защиту знатной молодой девушкой, пожелавшей видеть русский двор и государыню, о которой говорит весь мир. Молодую девицу зовут мадемуазель д'Эон де Бомон.
— И эти люди, — произнесла императрица со слабой улыбкой, — могут пролить в моё сердце свет и теплоту, заставить рассеяться душевную усталость? Нет, нет, друг мой, можешь представить мне своих протеже, когда я снова буду вынуждена начать большие приёмы. Я отнесусь к ним приветливо, так как ты этого желаешь, но здесь, среди вечно юной и всегда милой сердцу природы, не заставляй меня видеть новые человеческие фигуры, которые дадут мне ещё новое доказательство несовершенства человеческого рода.
— Тем не менее я повторю свою просьбу, — сказал граф Иван Иванович. — Шевалье Дуглас и мадемуазель де Бомон здесь, они могут через несколько минут предстать пред вашим величеством.
— Это уже слишком! — воскликнула Елизавета, причём её глаза гневно сверкнули. — Я запретила являться кому-либо в Петергоф без моего разрешения, а ты, единственный друг мой, — добавила она смягчённым, но всё же укоризненным тоном, — осмеливаешься идти против моих приказаний.
— Государыня, — ответил Шувалов, — я дерзнул на этот поступок, так как эти иностранцы возбудили во мне живейший интерес, и я убеждён, что вы, ваше величество, будете благодарить меня. Оба приехали из Парижа, где видели графа Сен-Жермена, с которым успели сблизиться.
— С графом Сен-Жерменом? — спросила государыня. — Тем авантюристом, который утверждает, что живёт тысячу лет?
— И также утверждает, — продолжал Шувалов, — что проживёт ещё тысячу лет и более, так как обладает тайной противодействовать разрушительному влиянию времени. Шевалье Дуглас убеждён и надеется доказать это вашему величеству, что граф Сен-Жермен — не авантюрист. Он, безусловно, верит в чудодейственное средство и может представить доказательство.
— А ты также веришь этому? — спросила императрица, приподымаясь и пытливо смотря на Шувалова.
— Шевалье Дуглас — личность, заслуживающая полного доверия. Я убедился в этом после того, как испытал на себе привезённое им средство.
— А ты пробовал привезённое им средство? — спросила Елизавета.
— Я выпил несколько капель эликсира, добытого им у графа Сен-Жермена.
— И что же ты почувствовал? — спросила императрица, глаза которой всё больше оживлялись.