Она взяла под руку своего спутника и направилась с ним к дворцу.
Их ждал камергер императрицы. Сейчас же вслед за этим к крыльцу была подана лёгкая карета, запряжённая четвёркой самых быстрых украинских лошадей — редкая честь, которую оказывала императрица обоим чужеземцам.
С быстротой ветра мчались Дуглас и его спутница в Петербург, для того чтобы получить вещи мадемуазель де Бомон, а уже через несколько часов она заняла, как фрейлина императрицы, целый ряд элегантных комнат, соединявшихся отдельной дверью с покоями самой императрицы.
V
При выходе из парка, окружавшего дворец в Ораниенбауме, кипела совершенно особая, пёстрая жизнь. Здесь возвышалась в некотором отдалении от высоких деревьев парка небольшая крепость великого князя, с рвами, подъёмными мостами, заросшими зеленью валами, выдавшимися вперёд бойницами и прочими средствами защиты, какие только были придуманы техникой того времени и предназначались для защиты от нападения места, не имеющего никакой природной защиты. Над зубцами главного бастиона этого укрепления, размеры которого были слишком велики для игрушки и слишком малы для серьёзных военных целей, развевалось знамя с гербом Голштинии; пушки выставляли из амбразур свои жерла, по валам расхаживали часовые в голштинской форме, очень походившей на прусскую гренадерскую, с ружьём на руку; другие часовые стояли в главных воротах за поднятым мостом. Словом, всё тут носило на себе суровый отпечаток военного времени, как будто дело шло о встрече врага и как будто эта крепость должна была решить собой участь тяжёлого похода.
Около этой крепости, рисовавшейся на розовом фоне озарённого заходящим солнцем неба, расстилалась равнина, которую с одной стороны окаймлял дворцовый парк. На опушке парка лежало небольшое озерко с пристанью, у которой были привязаны несколько гребных и парусных шлюпок; в некотором отдалении от берега стояли на якоре два небольших вполне снаряженных фрегата, миниатюрные размеры которых отвечали размерам крепости. Позади собственно укрепления находилось небольшое, с отлогим скатом углубление, так называемая «Долина мира», тоже окружённая шанцами и валами; в центре этой долины помещался простой каменный дом, предназначенный для личных нужд великого князя; позади дома бил фонтан, достигавший высоты крыши дома.
Всё это место, начиная с внешних валов и вплоть до берегов озера, было окружено кольцом леса; здесь вздымались высокие, роскошные сосны, чередуясь с елями, опушёнными зелёными иглами. На этом огромном месте, отличавшемся известной романтической красотой благодаря деревьям, морю и укреплениям, был расположен небольшой пёстрый походный лагерь. Тут правильными рядами тянулись маленькие беленькие палатки с голштинскими флажками на верхушках, небольшие деревянные строения, украшенные еловыми ветвями, бараки с выложенными дёрном земляными с генами. Пересекающиеся улицы этого разбитого по всем правилам военного искусства лагеря пестрели группами голштинских гренадеров; местами пылали копры, на которых в котлах варился ужин, пахнувший мясом и овощами.
Наибольшее оживление наблюдалось пред самой большой из палаток в центре лагеря, возле которой высилось охраняемой двумя часовыми голштинское знамя. Пред этой палаткой вокруг самодельного стола сидела на небольших скамейках и походных стульях группа офицеров, отличавшихся от солдат лишь формой одежды. Здесь виднелись все старые, обветренные лица, черты которых носили следы полной лишений жизни; тут были и молодые люди более крепкого Словения, с жизнерадостными взорами и смеющимися липами; но по их манерам было видно, что эти люди принадлежат к числу подчинённых; их стремление быть развязными и ловкими делало их смешными, и только.
Недалеко от стола стояли телеги, запряжённые низенькими лошадками; эти телеги развозили вино, пожалованное войскам великим князем, и камеристки великой княгини в национальных русских костюмах занимались теперь разливанием вина в бутылки. Офицеры распределяли этот желанный напиток среди депутатов отдельных рот, которые и уносили затем бутылки по разным местам лагеря. Офицеры не забыли и своего стола; последний был покрыт солидной батареей бутылок, и ярко-красные лица офицеров показывали, что последние не упустили случая проверить на опыте добротность вина, предназначенного для их подчинённых. Некоторые из камеристок великой княгини не пренебрегли приглашением голштинских офицеров отведать с ними вина, а иные уселись даже за стол среди более молодых из офицеров и отворачивались теперь достаточно слабо от довольно-таки грубых ухаживаний своих кавалеров, которые восполняли трудность общения между русскими и немцами путём употребления некоторых общепонятных жестов и звуков.