— Вы с ума сошли? — сказала императрица великому князю.
— Я спрашиваю вас, ваше императорское величество, удостоите ли вы выслушать меня? — продолжал он. — Если вы отклоните мою просьбу, то через час я буду на пути в Голштинию.
— Что вы себе позволяете? — воскликнула Елизавета Петровна. — Да ведь это — открытый бунт, восстание! Не забывайте, что вы пока находитесь ещё на Русской земле и без моего разрешения не имеете права перешагнуть границы России.
— Интересно будет посмотреть, как это вы посмеете употребить насилие по отношению германского принца и наследника русского престола! — насмешливо сказал Пётр Фёдорович. — Да ведь все германские принцы, правители всей Европы притянут вас к ответу за такой поступок.
— Позовите сюда стражу! — вне себя крикнула Елизавета Петровна, делая повелительный жест рукой в сторону графа Шувалова. — Подобная дерзость должна быть наказана.
Граф Иван Иванович Шувалов подошёл ближе к великому князю.
— Умоляю ваше императорское высочество объясниться, — проговорил он. — Какая причина заставляет вас сопротивляться воле её императорского величества?.. Вспомните, как нам нужно щадить силы императрицы...
— Я ничего не хочу помнить! — не владея собой, сердито возразил Пётр Фёдорович. — Мне надоело жить в этой стране, где последний крепостной имеет больше значения, чем я. Я хочу вернуться в своё герцогство; там я в состоянии сам себя защитить, там, по крайней мере, мне не придётся иметь дело со своей женой, которая изменяет мне, обманывает меня, и всё только потому, что этот низкий Бестужев взял её под своё покровительство.
— Бестужев? — с большим удивлением спросила императрица. — Я ничего не понимаю, — прибавила она, — право, кажется, этот несчастный малый действительно помешался.
При последних словах великого князя глаза графа Шувалова вспыхнули каким-то особенным огоньком.
— Верно, случилось что-нибудь чрезвычайно важное, — проговорил он, подойдя к Елизавете Петровне, — если его императорское высочество позабыл о том почтении, которое он обязан чувствовать и выражать своей августейшей тётушке и императрице. Мне кажется, что при таких условиях вам, ваше императорское величество, не мешало бы выслушать великого князя; может быть, от этого зависит благоденствие государства; может быть, тут затронуты честь и спокойствие вашей августейшей семьи.
Пётр Фёдорович схватил руку Шувалова и крепко пожал её.
— Вы никогда не были в числе моих друзей, граф Иван Иванович, — сказал он, — но я теперь вижу, что справедливый враг гораздо лучше лживых, фальшивых друзей.
— Я всегда был и буду преданнейшим слугой племянника и наследника своей высочайшей повелительницы, — возразил граф Шувалов, — хотя мои услуги до сих пор отвергались. Если вы, ваше императорское высочество, будете так милостивы, что пожелаете высказаться передо мной и последуете моему совету, то снова убедитесь, как велика моя преданность и готовность служить вам.
— Да, да, — воскликнул Пётр Фёдорович, — я всё расскажу вам... я горько ошибся в друзьях, — насмешливо прибавил он, — и хочу теперь попробовать, не буду ли счастливее с врагами.
— Скажите же наконец, в чём дело? Что вы имеете сообщить мне? — спросила Елизавета Петровна.
— Я пришёл к вам, ваше императорское величество, с жалобой на обман жены и измену канцлера! — ответил Пётр Фёдорович, к которому постепенно возвращалось его холодное спокойствие.
— Это уж ваше дело — следить за женой, — заметила императрица, с улыбкой пожимая плечами. — Что же касается канцлера, — прибавила она строгим голосом, — то с вашей стороны очень неприлично обвинять моего старого, преданного слугу в государственной измене только потому, что он, может быть, не угодил вам тем, что помнит, кто ещё царствует в России. Как верный слуга императрицы, он не пожелал, чтобы пострадала честь её племянника, и потому постарался скрыть от всех измену недостойной женщины и вероломного друга.
Всё более и более волнуясь, великий князь рассказал о том, что произошло накануне, и потребовал строгого наказания провинившимся.
— За что же я должна наказывать? — недовольным тоном спросила Елизавета Петровна. — Несмотря на все ваши старания застать врасплох подозреваемых лиц, вам не удалось это. Вы нашли великую княгиню в её собственных комнатах, где же у вас доказательства её измены?
— Послушайте, что было дальше, ваше императорское величество! — воскликнул Пётр Фёдорович. — Вся суть не в том, что они меня обманули как мужа; нет, они посягнули ещё на корону; они хотели вызвать сюда Апраксина и забрать власть в свои руки!.. Да, да, теперь для меня всё ясно! Моя жена была орудием в руках старого лживого Бестужева; он хотел воспользоваться ею для достижения своих планов, поэтому он и покровительствовал её недостойной любви к графу Понятовскому, которого сам и устроил здесь в качестве польского посланника.