Когда собрались все приглашённые, открылись двери великокняжеских покоев; великокняжеская чета должна была войти, согласно этикету, до выхода государыни, чтобы иметь возможность приветствовать её при её появлении в зале. Общая подавленность, тяготевшая над обществом, ещё усилилась; большая часть присутствующих, казалось, открыла огромный интерес в картинах, висевших на стенах зала, и этот интерес был так значителен, что выход великокняжеской четы был не замечен и её забыли даже приветствовать. Лишь дипломатический корпус выступил вперёд, под предводительством Воронцова, навстречу великокняжеской чете, чтобы приветствовать её поклоном и обменяться банальными словами.
Пётр Фёдорович не держал под руку свою супругу, он прошёл через зал, отвернувшись от неё и держа слева за руку графиню Елизавету Романовну Воронцову, которая, видимо сконфуженная, пыталась отступить в ряды прочих фрейлин, но тем не менее глядела гордыми взорами на придворных.
В тот момент, как к ним подошли дипломаты, Пётр Фёдорович произнёс так громко, что его супруга не могла не слышать:
— Погоди немного, Романовна! Скоро ты будешь ходить по правую руку от меня и весь свет должен будет склониться пред тобой!
Великая княгиня, сиявшая блеском всех своих бриллиантов и улыбавшаяся тонкой улыбкой, при этих словах побледнела. Одну минуту она дрожала всем телом, но тотчас же овладела собой, и в её глазах сверкнул боевой огонь. Она отстегнула застёжку своего горностаевого воротника, покрывавшего её плечи, отвечая в то же время лёгким кивком головы на приветствия дипломатов.
— Как тут жарко!.. Под этим воротником дышать нельзя!.. Графиня Елизавета Романовна, — повелительно и громко произнесла она, — возьмите его, пока он мне снова не понадобится.
Воронцова побледнела точно смерть; она неподвижно стояла возле великого князя, не протягивая руки к воротнику великой княгини.
Лицо Петра Фёдоровича вспыхнуло грозным заревом гнева; кругом царило боязливое молчание.
— Граф Воронцов, — холодно и гордо произнесла Екатерина Алексеевна, — подайте эту вещь вашей племяннице! Она, видимо, не поняла моего приказания.
Вице-канцлер неверными шагами подошёл к великой княгине, взял воротник и отнёс его Елизавете Воронцовой.
— Надень его, надень этот горностаевый воротник! — воскликнул Пётр Фёдорович, обращаясь к графине Воронцовой. — Он будет на своём месте, Романовна! — и, быстро вырвав из рук вице-канцлера накидку, он набросил её на плечи графини Воронцовой.
Стоявшие вокруг придворные в глубоком замешательстве отвернулись; даже и среди самых ловких дипломатов никто, по-видимому, не знал, какое выражение необходимо придать лицу, при этой неслыханной сцене.
Граф Понятовский выступил вперёд и в вызывающей позе встал рядом с великою княгинею, как будто готовясь к её защите. Но Екатерина Алексеевна, казалось, ничего и не заметила; она обернулась к французскому послу маркизу де Лопиталь и, смеясь, обменялась с ним несколькими безразличными фразами.
Граф Алексей Григорьевич Разумовский подошёл к великой княгине и приветствовал её с почтительностью, предписываемою этикетом. Окружавшая его толпа царедворцев сочла необходимым последовать его примеру и прилагала все усилия к тому, чтобы и в позе, и в выражении лица точно копировать графа.
В это же время граф Кирилл Григорьевич Разумовский, сверкая глазами, подошёл к графине Воронцовой и сказал:
— Снимите горностай, который вам не подобает.
Графиня колебалась и смотрела на великого князя, который полугрозно, полубоязливо произнёс:
— Как вы смеете, граф Кирилл Григорьевич?
— Я осмеливаюсь делать то, — возразил гетман, — что было долгом вашего императорского высочества, так как горностаю, царскому меху, не место на плечах дочери подданного её императорского величества государыни императрицы. — Он с беспощадной поспешностью сорвал накидку с графини и, подходя к Екатерине Алексеевне, по-видимому вовсе не обращав шей внимания на всё происходившее, сказал: — Прошу у вас, ваше императорское высочество, милостивого разрешения носить эту накидку, пока вы не потребуете её от меня; это — рыцарская обязанность, доставляющая высокую честь каждому сановнику государства.