Мы уже так полны впечатлениями полета, что взрыв в кратере Карымского вулкана не привлекает особенного внимания. Самолет делает широкий круг, огибая вулкан и вырвавшееся из него грибообразное облако, а кое-кто из вулканологов уже посматривает в противоположную сторону — на океан и прибрежную равнину.
И когда совершаем прощальный тур вокруг дымящего конуса Авачи и занесенного снегом кратера Коряка, ни кальдера Авачи, ни ее ржаво-бурый молодой конус, ни крупная фумарола, дымящая среди вечных снегов на западном склоне Корякского вулкана, уже не вызывают особого интереса. Все спокойно сидят на своих местах, через плечо поглядывают в запотевшие окна.
Василий Иванович Лебедев, посматривая из-под прищуренных век, улыбается:
— Жирными галушками попотчевали гостей камчатские геологи и летчики. Ой, жирными… Покажи нам вчера вот так Авачу…
Самолет делает глубокий вираж над Авачинской бухтой. Солнце уже зашло. Небо и воды бухты отливают перламутром. В городе зажигаются огни. Мы идем на посадку.
Когда самолет подрулил к аэровокзалу, никто из нас не тронулся с места. Мы ждали. Дверь в кабину летчиков отворилась, и они вышли. Самолет дрогнул от аплодисментов. Летчики застыли на месте, смущенно улыбаясь. Академик Савченко что-то говорил капитану, жал руку. Мы, стоя, аплодировали…
А потом мы все гурьбой вышли под просторное вечернее небо, в котором уже зажигались первые звезды.
Сказка кончилась… Но каждый из нас уносил в сердце самый замечательный подарок, который когда-либо получал, — целый огромный край, страну вулканов, подаренную в одном полете.
ТРИ ШАГА К ЦЕНТРУ ЗЕМЛИ
Среди бескрайних зеленых равнин поднимаются высокие башни из стекла и металла. За живой оградой из темных елей — бетонные дорожки, обрамленные яркими цветами. В стеклянных стенах отражаются синее небо, цветы, медленно плывущие облака.
Тихо… Ветер чуть колеблет серебристые ветви елей и легкие нити проводов, подвешенные на ажурных мачтах. Провода начинаются на вершинах прозрачных башен и разбегаются во все стороны к далекому горизонту. Они тянутся над просторами полей, где степной ветер гонит волны колосящейся пшеницы, над перелесками и рощами, над блестящими лентами дорог. Провода несут энергию…
А за стеклянными стенами башен вспыхивают разноцветными огнями пульты управления. Умные автоматы сами переключают сети. Туда, где возрастает потребность, они шлют больше электроэнергии.
Но вот слышен мелодичный звон. Возникла перегрузка. Электростанция не может дать столько энергии, сколько сейчас необходимо, и автомат вызывает дежурного инженера.
Дежурный здесь один. Он появляется из соседнего зала. Окидывает внимательным взглядом приборы. Потом нажимает несколько кнопок. Чуть слышно запели мощные трансформаторы, и красные огоньки на пульте управления гаснут один за другим. Станция дала требуемую нагрузку.
Но что это? Снова загораются красные глазки тревоги. Кому-то не хватило и этой усиленной порции.
Дежурный, чуть прищурившись, прикидывает в уме:
«Нет, действующими скважинами не обойтись. Придется включать резервные…»
Он подходит к экрану видеофона. Поворачивает диск. Экран освещается. На нем лицо Главного дежурного на центральном посту Управления энергетики восточной зоны.
— Слушаю тебя, Вадим, — говорит человек на экране.
— Строительству Тобольского космопорта потребовалась дополнительная энергия, — поясняет Вадим. — Включить резервные скважины, или дашь указание ГЭС, чтобы помогли они?
— Не будем беспокоить старушку. Там сейчас остановлено два генератора. Их включат не раньше чем через три-четыре часа… Какая глубина у твоих резервных скважин?
;— Двадцать пять километров.
— Включай, этого должно хватить.
Экран видеофона гаснет. Вадим вставляет палец в отверстие диска управления. Один поворот, другой… Снова отзываются трансформаторы. Но теперь их тон выше, тоньше. Скважины двадцатипятикилометровой глубины дали ток напряжением в сотни тысяч вольт. Строители Тобольского космопорта получили необходимую энергию…
Электроэнергия прямо из глубокой скважины? — с недоверием спросит читатель. — Без всяких паровых турбин, генераторов тока, без шума падающей воды, без копоти горящего угля и торфа? Фантастика!