— Учтите, это еще не вулканическая Камчатка, — кричит со своего места Закир. — Здесь молодых вулканических форм мало. Они там, дальше…
Он указывает на север.
Платообразные вершины резко обрываются. Скалистые ступени обрывов, и затем ветвистая сеть глубоких долин. Острые ребра скал снова погружаются в пестрый ковер тайги. Мы перевалили Восточно-Камчатский хребет и уже летим над долиной Кавычи — правого притока самой большой реки полуострова — Камчатки. Кавыча принимает множество притоков, вырывающихся из лабиринта таежной пущи. Серебристыми нитями сплетаются они с бледно-голубой лентой реки. Кавыча растет на глазах. На ней появляются желтые веретенца островов; каймы бревен — сплавного леса — уже видны вдоль берегов. Стиснутая крутыми бортами глубокого ущелья река начинает петлять, бросается от одного борта к другому. Кажется: вот она сейчас упрется в каменную стену хребта… Нет, горы словно раздвигаются. Протиснувшись сквозь узкий кулуар в зубчатом, похожем на гигантскую пилу Валагинском хребте, река вырывается в просторную, залитую солнцем долину с плоским зеленым дном.
Громкие возгласы с левого борта. Там в окнах удивительная панорама. Широченным коридором протянулась в туманные дали прямая, раскинувшаяся среди гор долина. Многоводная река голубыми петлями обвивает зеленые острова, огибает квадраты возделанных полей, тысячами излучин и стариц блестит в прозрачной зелени лиственниц. Лиственничная тайга до самого горизонта. Далеко на юг и на север пролегла солнечная долина, туда, где бледно-зеленый ковер лесов сливается с легкой дымкой безоблачного бледно-голубого неба.
Селение Мильково. Самолет идет на посадку. Мы в самом сердце полуострова — в Центральной Камчатской долине. Тут всегда много солнца. На плодородных почвах, удобренных вулканическим пеплом, вызревают овощи и зерновые. Здесь житница Камчатки, которую надежно охраняют от холодных ветров высокие хребты полуострова.
Дверь кабины распахнута. В самолет вместе с пылью, поднятой при посадке, врывается густой горячий запах хвои. Тайга рядом, за деревянными крышами поселка.
Выходим размять ноги. В лицо ударяет теплый ветер. Далеко на западе скалистая цепь, увенчанная снежными конусами потухших вулканов, — Срединный хребет. На востоке совсем близко крутые каменистые склоны Валагинского хребта, над которым мы только что пролетели. Удивительно, что этот хребет почти не имеет предгорий. Он поднимается стеной над плоским зеленым дном долины.
— Разлом, — объявляет Валентин Павлинович Шалфеев. — Центрально-Камчатская депрессия, в которой мы сейчас находимся, — грабен, обширная зона опускания. Валагинский хребет сопрягается с депрессией по глубокому разлому земной коры. Поэтому так прямолинеен хребет и так крут его склон. Хребет, конечно, еще продолжает подниматься…
— Почему вдоль этого глубокого разлома нет вулканов?
Шалфеев глубокомысленно пожимает плечами:
— Видите ли, этот вопрос упирается…
— Вулканы связаны с разломами иного направления, пересекающими Камчатку поперек, — перебивает Гоша Фокин. — Поэтому они не образуют непрерывной цепи, а встречаются лишь отдельными группами: Ключевская группа на севере, потом большая группа южнее Кроноцкого полуострова, Коряк и Авача у Петропавловска и так далее…
Шалфеев протестующе машет руками.
Сигнал посадки прерывает готовый разгореться спор. Короткий разбег. Под крыльями промелькнули коровы, мирно пасущиеся на краю взлетной полосы, огромные кочаны капусты на огородах. Проплыли серые дощатые крыши Милькова, потом проселок, по которому неторопливо пылит маленький автобус. И вот снова внизу раскинулось зеленое море тайги. В нем, как путеводная нить, — широкие голубые излучины реки. Кое-где дымки буксиров, тянущих связки плотов. Река Камчатка судоходна. Тысячи кубометров превосходной древесины сплавляют по ней в Усть-Камчатск — морской порт, расположенный в ее устье на самом берегу Тихого океана.
Справа объявляют, что появились облака. Затягивают Валагинский хребет.
— Не закрыло бы вулканы, — беспокоится кто-то.
Закир ухмыляется: камчатские метеорологи ошибаются редко. Облачность низкая — обычные кучевые облака хорошей погоды. А вулканы…
Он указывает вперед, вправо.
Там над седоватой пеленой тумана на фоне ярко-синего неба уже белеют острые конусы.
— Ключевская группа!
Все устремляются к правому борту. Самолет заметно кренит, но никто не обращает на это внимания.
— Смотрите, Толбачик!
— Плоский Толбачик, а этот рядом — Острый. Плоский Толбачик дымит…