Маркграф бегло оглянулся на Элеонору:
— Спуститесь вниз, здесь скоро станет опасно.
Больше он не оборачивался, занятый механизмом. Необычно было видеть его таким: сосредоточенным, увлечённым, словно бы приподнявшим маску безразличия.
— Враг в любой миг может повернуть к укреплениям. Вы не отзовёте людей? — спросила Элеонора.
— Нет.
Элеонора промолчала. О, она умела молчать — так, чтобы мужчина, даже стоя спиной, ощутил её недовольство. Тенрик и даже Ардерик не ощутили бы, но Оллард был воспитан иначе и вскоре обернулся, на этот раз скользнув взглядом по кольчуге Элеоноры, показавшейся в меховом разрезе:
— Укрепления охраняют три десятка отборных воинов, а ваш сотник не похож на тех, кто отступает с таким отрядом.
— Три десятка?
— Да. Он успел увести их вчера. Ещё до рассвета. Ардерик справится с обороной, а мы справимся без него.
Элеонора прикусила губу: конечно, она читала и слышала от отца достаточно, чтобы понять: укрепления в безопасности. Тридцать арбалетчиков смогут держать оборону, пока не подоспеет помощь из замка, а подоспеет она самое позднее в четверть часа. Но будь Ардерик здесь, ей было бы спокойнее.
— Ардерик спас замок, и не раз, — сказала она. — Он опытный и талантливый воин.
— Именно поэтому сейчас он нужен в укреплениях. Не беспокойтесь. Я дорожу людьми не меньше вас… Пожалуй, немногим меньше.
Намёк в последних словах больно ударил по самолюбию.
— Большая честь быть под вашей защитой, — Элеонора улыбнулась, и Оллард сразу потерял к ней интерес. Он снова вернулся к механизму, а Элеонора отошла к внутреннему краю стены и посмотрела во двор.
Гантэр и Тенрик разговаривали у оружейной. Кажется, сотник давал барону наставления, а тот выслушивал с обычным угрюмым видом. Дарвел уводил северян и часть имперцев в замок — без сомнения, в нижние коридоры. По позвоночнику пробежал холод. Нет, пока Элеонора лично не изучит старые планы и не пошлёт в подземелья надёжных, проверенных людей, она не будет знать покоя. Тенрик и Дарвел уже обходили нижние этажи и засыпали тайные ходы, но это не помешало Шейну проникнуть в замок при осаде, не помешает и сейчас. Нельзя верить северянам, никому из них.
Взгляд Элеоноры вернулся к Гантэру, втолковывавшему Тенрику тонкости имперской стратегии, а слух выхватил негромкий голос Олларда, дававшего указания стрелкам на стене. Шейн дважды пытался сделать так, чтобы Эслинге оказался между двух огней, и проиграл. На этот раз ему не выпадет даже призрачного шанса на победу.
***
Снежная пустошь напоминала карту: тёмные изгибы быстрой незамерзающей реки, пятно леса, где вчера скандалил барон, ровная окружность укреплений. Враги шли, прижимаясь к обрывистому берегу, и постепенно приближались к лесу. Такко узнал Шейна едва ли не за тысячу шагов, и пальцы правой руки заныли, просясь схватиться за тетиву. Одна тьма знает, как узнал — верно, по гордой посадке головы и по-звериному мягкой походке, но понял сразу, даром что видел его лишь единожды: из окна замка, в поединке с Ардериком. Такко почти жалел, что не сам послал стрелу, прервавшую бой. Ладно, та стрела была пущена подлой рукой, но потом-то можно было не убить, но обездвижить… Пустые мысли: завязалась бы рукопашная, погибли бы люди, а Шейн всё равно улизнул бы. Но сейчас, глядя на шествующую по пустоши армию, отчаянно хотелось если не натянуть лук, то крутануть ворот только вчера испытанной машины — и плевать, что войско было ещё далеко.
Оллард в последний раз осмотрел цепь под ложем машины и одобрительно похлопал по ящику для стрел, как будто лошадь по холке потрепал. Такко не видел таких механизмов ни в одном трактате; даже баронесса не скрывала восхищения, осматривая странную машину с шестернями, совсем не похожую на обычные камнемёты. Стреляла она дротиками, да как стреляла!
— Если младший Эслинг не лишился разума, он сперва атакует укрепления, — сказал Оллард. — По крайней мере, сделает вид, чтобы отвлечь нас и, быть может, вызвать на пустошь. А то и попытается закрепиться, чтобы воспользоваться припасами и лекарствами. Идём-ка на северную стену. Сейчас он повернёт от реки.
Такко с сожалением отошёл от машины. Жаль будет, если не удастся её испытать — на северной стене стояли только привычные камнемёты и баллисты.
При взгляде на притихшие укрепления внутри поднималась тревога. С северной стены они были как на ладони. Видна была даже крыша новой кухни, над которой вился дымок. Двое… не, трое дозорных на башнях, неясное движение под стеной… Лакомая, лёгкая добыча. Врагов разобьют в любом случае, помощь из замка успеет прежде, чем укрепления падут, но Верен точно будет сражаться в первых рядах… Такко уже подбирал слова, что всё-таки надо бы послать отряд на помощь, и пусть камнееды разбегутся, зато обойдётся без потерь. Тем более, баронесса просила о том же. Но при виде рослой фигуры во главе наступавших рука заново заныла, прося не то тетиву, не то меч. Нет, такую ценную дичь нельзя спугнуть. Они справятся — и Ардерик, и Верен.
Однако враги не спешили сворачивать. Наоборот, держались на расстоянии от молчащей крепости, прижимаясь к обрывистому берегу реки. Они повернули только у леса — ненадолго остановились на опушке, развернули знамя и двинулись к замку с запада, растянувшись длинной цепью.
— Да что он делает? — пробормотал Оллард. — Сам загоняет себя в ловушку. Танкварт, идём обратно. Становись за машину. Без приказа не стрелять. Подождём, что за спектакль они нам приготовили.
***
Спектакль северяне приготовили отменный. Элеонора только вскинула брови, когда семьдесят четыре человека — она не поленилась посчитать — встали в трёхстах шагах от замка, на пределе дальности арбалетов, со спущенными штанами, демонстрируя розовые ягодицы. Бригитта, доселе стоявшая за спиной, пискнула и скороговоркой попросила разрешения принести госпоже тёплое питьё. Элеонора отпустила её насмешливым кивком. Воины на стене ругались и грозились, клали стрелы на тетивы, но стрелять без команды не решались. Да и далековато было — верно, люди Шейна хорошо выучили, как бьют имперские арбалеты.
— Яйца отморозите, отвалятся! — орали со стены, пытаясь уязвить не стрелой, так словом.
— Вот я бы по такой мишени залепил!
— Мы, дураки, в корзинах храним стрелы, а надо было северные задницы приспособить!
Элеонора едва подавила усмешку. Ей захотелось взглянуть на Олларда — как-то чопорный маркграф смотрит на такое непотребство? Но стоило шагнуть вперёд, как за рукав её кто-то тронул. Мальчишка-конюх согнулся в поклоне:
— Простите, госпожа баронесса. Господин барон говорит, что здесь опасно, и просит вас уйти.
Элеонора раздражённо дёрнула плечом. Несмолкающий звон колокола показался особенно громким и надоедливым. Кажется, Тенрик забыл, что представление перед северными соседями окончено и впредь никто не посмеет приказывать хозяйке замка, где находиться. Радеть же о добродетели замужней женщины было и вовсе смешно. Если где и было сейчас опасно, то в замке и во дворе, под которым наверняка шло по извилистым коридорам настоящее войско.
— Господин барон ждёт вас внизу, — повторил мальчишка, — и очень просит спуститься.
Внутри поднялось глухое раздражение. Пожалуй, стоило подойти, чтобы донести до Тенрика глупость его показной заботы. Элеонора мельком глянула на пустошь, на воинов, державших арбалеты наизготовку, на Олларда и его мальчишку, застывших у метательной машины. Едва ли в ближайшие четверть часа здесь что-то изменится. Она подобрала накидку и быстро спустилась во двор.
Едкие слова так и просились на язык. Но Тенрик не дал и рта раскрыть — сразу потянул за рукав:
— Идём. Ты нужна лекарю.
— Кто-то ранен? — удивилась Элеонора.
— Да. Не здесь, в лесу.
— В лесу? — сердце Элеоноры ухнуло вниз. — Кто, во имя рассвета?