— Этот клинок принадлежал моему отцу. На Север его привезли имперские воины, отдавшие жизни в борьбе с нашим общим врагом. Он привык к сильной и верной руке. Лиам веками торговал с Империей, дружба между нами прочна и нерушима. Пусть южный клинок в руке истинного северянина снова скрепит наш союз.
Лиамский военачальник принял меч с поклоном и сразу обнажил его. Клинок вспыхнул, отразив свет факелов. Под одобрительный гул лиамец сделал несколько выпадов, взвесил меч в руке и с видимым сожалением вернул его в ножны.
— Север переживает неспокойные времена, — продолжила Элеонора. — Времена, когда легко встретить предательство от брата и найти поддержку у чужаков. Подвиги доблестных сынов Лиама навсегда останутся в веках. Прощайте, господа. И помните, что Эслинге не забудет вашей помощи.
— Я пришлю вам отборной соли к лету, — пообещал лиамец, сжимая меч в руках.
На лице Элеонора мелькнула лёгкая улыбка:
— Почту за честь. И, прошу, не забудьте пару бочонков прославленного лиамского эля. Я с радостью обменяю их на южное вино!
— Хорош обмен! — захохотали в толпе.
— Крепковат для вас будет, — ухмыльнулся лиамец.
— В последние дни мои вкусы странным образом переменились, — негромко сказала Элеонора. Если бы Верен не подобрался поближе, не услышал бы вовсе. — Эль и солёная рыба стали моими лучшими спутниками. Я буду благодарна, если вы скрасите мои будни полюбившимися угощениями. В добрый путь, господа! Да будет ваша дорога тверда, рука крепка, а весна — скора!
Прощальный кивок — и баронесса скрылась в замке. Лиамцы обступили военачальника, снова обнажившего подаренный меч.
Верену больше нечего было делать в дворе. Он ещё немного потолкался, поглазел на вспыхивающее небо и собрался вернуться к Ардерику, но в дверях столкнулся с Такко.
— Посмотреть вышел? — спросил Верен, мотнув головой в сторону крыльца.
— Ага. А тебе полегчало, смотрю.
— Да что мне сделается, — отмахнулся Верен. — Погоди-ка! Это ты мне вчера настойку принёс?
— Я? Мне что, заняться больше нечем, как тебе настойки носить? — возмутился Такко и как-то быстро поспешил сменить тему: — Я вчера твою подружку по всему замку искал, чтобы бумагу подписала, вот. А ты с ней не прогадал!
— Она мне не подружка, — возразил Верен. — Так…
— Так — это подружка и есть, иначе уже невеста выходит, — уверенно заявил Такко. — Хороша! На Кайсу немного похожа, только красивая. И стройная. И… Тебе подойдёт, в общем.
— Уймись, а? Она, поди, тоже какого-нибудь барона дочка, а я кто?
На лице Такко читалось столь явное торжество, что Верен только рукой махнул. Окинул взглядом тощую фигуру друга под распахнутым плащом и легко толкнул его к двери:
— Не торчи на морозе. О! А знаешь, как узнать, силён ли мороз?
— Струя на лету замерзает?
— Не. Про струю — сказки. Идём на башню, покажу.
Способ подсказали местные ребята. Правда, испытать его Верену не доводилось, но вот и случай представился и совет проверить, и уйти от неловкой темы.
У подножия лестницы он остановился и глянул на Такко:
— Запахнулся бы. Граф, говорят, на тебя ценное снадобье перевёл, пока ты болел.
— Ерунда, — отмахнулся Такко, но плащ всё же запахнул. И с сомнением посмотрел на Верена: — А ты подъём одолеешь?
— А то! Что там эта башня, две с половиной сотни ступеней. Да и надо расхаживаться.
На смотровой площадке было морозно. Северный ветер выдувал тепло из-под плащей, щипал за уши. Небо над головой вспыхивало лиловым и розовым. Казалось, протяни руку — и погрузишь ладонь в цветной туман.
— В общем, гляди. — Верен поманил за собой. — Подходишь к краю, плюёшь вниз и слушаешь, зазвенит или нет. Если звенит — значит, мороз силён.
— Надо было здешних ягод прихватить, которые покислее, — сказал Такко спустя четверть часа. — Этак нам слюны не хватит.
— Мда, как-то не очень вышло, — согласился Верен. — Наверное, знаешь почему? Снег же выпал, вот и не звенит. Всё в мягкое падает.
— Стало быть, нам надо было сперва снег расчистить и водой залить? — спросил Такко. Рассмеялся первым, Верен вслед за ним.
Цветные сполохи над головой меркли. Небо на юге светлело. Каждый день полоска света чуть сдвигалась к востоку, и можно было надеяться, что когда-нибудь солнце встанет там, где положено. А пока, пожалуй, было даже правильно, что оно поднималось на юге. Там лежала Империя, там был далёкий, полузабытый, но всё же дом.
— А раньше она вокруг лиамцев по-другому крутилась, да? — спросил вдруг Такко.
— Кто?
— Да баронесса. Меч подарила, слова такие сказала… Знать бы, сама что-то придумала или маркграф ей вчера насоветовал.
Верен насторожился:
— А он вчера с ней говорил? Погоди? А с Риком тоже говорил?
— Он вчера всех обошёл, — кивнул Такко. — Даже служанок расспросил. Говорю же, я за твоей Бригиттой вчера полвечера бегал, чтобы записи подписала. Имечко, конечно… Не враз выговоришь…
— Кто бы говорил, — не остался в долгу Верен. — Слушай. Я знаю, что ты рассказать не можешь, но…
— Ничего я не слышал, — прервал его Такко с досадой. — Меня оттуда выставили! Хотя я сидел, как в засаде… Сперва маркграф спрашивал, точно ли убили не Шейна, потом они рану обсуждали. А после чуть ли не час разговаривали без меня. Я… Верен, знаешь, я бы тебе сказал, если бы хоть что знал.
— А потом тебе от графа бы влетело, — усмехнулся Верен. — Нет уж. Если что и узнаешь, держи при себе.
— Не влетело бы! Он же знает, что мы друзья. — Запинка перед последним словом была едва заметна. Такко прервался, тряхнул головой и продолжил: — Он мне и записи не все показывает, чтобы не разболтал. Я только знаю, что в столице какая-то ерунда творится. По всему выходит, будто там знали, что здесь заварушка похуже, чем охота на разбойничью шайку.
— То есть подкрепление должно было пораньше подойти? Или… — Верен встретился с непривычно серьёзным взглядом друга. — Не на гибель же нас послали?
— Не знаю. Это уже сотника твоего надо спрашивать, не перешёл ли он кому дорогу. Только похоже, там наверху подозревали, что сотней здесь не справиться.
— Подозревали, — кивнул Верен, — только большое войско здесь не прокормили бы.
— Снарядили бы летом, — убеждал его Такко. — Собрали бы обоз побольше. Соседей бы подняли, вот как сейчас. Можно было побольше народу согнать, точно тебе говорю! И, знаешь, я ещё думаю, что маркграф вот-вот расспросит баронессу, сколько у неё было охраны и как так вышло, что из них никого не осталось. Слышал, она сама сказала, что меч до лиамца её охранник носил?.. Не один же он был, а?
Вместо ответа Верен облокотился на ограду площадки. Слова Такко, утреннее письмо Рика, да всё, что случилось здесь, на Севере, нужно было хорошенько обдумать. Только чем больше Верен размышлял, тем меньше ему нравилось, как поворачивалось дело.
Верен служил Рику, а Рик — императору. С именем Его Величества брал города, завоевывал славу, шёл на Север, отбивал обозы, защищал вверенный ему замок. Если там, в далёкой столице, которую Верен даже издали не видел, знали, что сотня может не справится… Не просто сотня — люди, что учили Верена сражаться, делили с ним стол и кров. Если их всех послали на верную смерть… послали, как гонцов с дурными новостями, зная, что могут не вернуться…
Выходило, что не только на Севере были предатели.
«Знаешь что я тебе скажу, Верен? Не связывайся со знатью! — говорил Ардерик в первые дни на Севере. — Я это говорил братьям и теперь говорю тебе — держись от всего этого дерьма подальше!» Верен тогда пропустил его слова мимо ушей, а зря. Рассветные силы, да ведь и об охранниках баронессы Рик тоже знал! «Хотел бы я знать, от чего перемёрли её люди. Старик Таллард не мог не послать с дочкой хотя бы десятка три отборных воинов!..» — слова всплывали в памяти, как утопленники со дна, такие же страшные и бесполезные.
— Помнишь, мы с тобой собирали валежник для костра и разворошили гадючье гнездо? — негромко спросил Такко.