А потом вдруг и вовсе несусветное по фамильярности: «Роднулька ты наша, Михаил Алексеич, во-он к той планете оглобли поворачивай, к желтенькой. В контакт вступай».
Михаил Алексеевич Коробов, двадцати двух лет от роду, моргал, тряс головой и мычал что-то, но указателей слушался — разворачивал космический корабль, тормозил, где просили. А что было делать? Делать нечего, коли прилетел из этакой дали. Да нигде еще ни один землянин не встречал инопланетный разум! Он, Коробов, будет первым, кто, наконец, вступит в контакт.
Желтая планета наплывала на весь экран — двухметровый по диагонали, — когда на ее фоне показался еще один диск с надписью: «Лексеич, счастливой посадки!»
— А куда садиться-то? — пробормотал Коробов. — Планета большая…
Справа вплыл еще один диск, последний. На нем криво лепилась старославянская кириллица: «А все равно куда».
«Прогресс-215» по пологой траектории врезался в атмосферу планеты.
Когда осела пыль, взбитая при посадке, экран внешнего обзора пожелтел — кругом лежала пустыня. Песок — издали видно — кварцевый, сеяный, крупный. До самого голубого горизонта торчали прямо вверх и кренились вбок толстые сигары космических кораблей, похожих на земные; лежали, полузарытые в песок, и махины «летающих тарелок», странной, непонятной формы, с запекшейся коркой окислов на поверхности. Все анализаторы дружно высвечивали одно и то же — за бортом находилась копия планеты Земля.
Распахнув люк, он прижмурился от яркого солнца. Дышалось легко и вкусно. Напротив люка торчал деревянный шест с косо прибитой фанерной табличкой-стрелкой: «К столу регистрации». Коробов потрогал нагрудный карман — документы были на месте — и пошел, внимательно глядя под ноги, регистрироваться.
Стол был самый обычный, земной — из дуба, с облупившейся краской на ножках. На присыпанном песком черном дерматине трепыхалась под ветром стопка бумаги, придавленная булыжником. Рядом лежала новенькая шариковая ручка. Коробов повертел ее перед глазами. Увидев четкий Знак качества и клеймо московской фабрики, понюхал зачем-то, а потом черканул по ладони. Линия была фиолетового цвета. Коробов уселся на стул, стоявший рядом, и, зажмурясь, ухватился за голову. Голова кружилась. Захотелось домой. И тут за спиной раздалось неторопливое похрустывание песка. Коробов вскочил со стула и, обернувшись, замер. К нему подходил тигр — лобастый, усатый, зеленоглазый. Тугие шары мышц лениво перекатывались под атласной, в оранжево-черных полосках, шерстью. Подойдя почти вплотную, тигр покосился на левую руку Коробова, которая судорожно пыталась расстегнуть несуществующую кобуру. Затем сел и, вывесив набок красный толстый язык, сказал равнодушно:
— Здорово, Коробов.
И протянул правую лапу.
— Здорово, — просипел Коробов, пятясь назад. Но позади него стоял стол. Пришлось жать протянутую лапищу. Лапа была, как и положено, мохнатой и тяжелой. Рука Коробова немножко тряслась. Зевнув, тигр сказал сонно:
— За мной будешь.
— Чего? — не понял Коробов.
— За мной, говорю, будешь. В очереди — я крайний. А теперь — ты крайний.
— Ну и что? — тупо спросил Коробов.
— Ничего, — сказал тигр. — Дежурь. Как только кто-нибудь еще прилетит, пойдешь и скажешь, чтобы без очереди не лезли. Все равно не пустят. Тут иные по году сидят.
— Где сидят? — ошарашенно спросил Коробов. Тигр, внимательно поглядев ему в лицо, произнес бесцветным голосом: — Эй, проснись. Твой номер на регистрацию — 332. Жди, — и поплелся прочь, на гребень бархана.
— А чего ждать-то? — растерянно крикнул ему вслед Коробов. Тигр оборотил лобастую голову и раздраженно рыкнул:
— Чего-чего! Да тунеядцев этих! — И повалился на песок.
Коробов, шатаясь, побрел в противоположную сторону. В низинке лежал толстый стальной диск величиной с двухэтажный дом. Из круглого оконца свешивалось вниз нечто вроде удава толщиной с бревно. Глаза на массивной зеленой голове прикрыты. Под правым глазом — лиловый крупный синяк. Когда Коробов огибал диск, косясь сторожко на эту зеленую голову, левый глаз вдруг приоткрылся — круглый, желтый, с черным узким зрачком.
— Привет, — хрипло буркнул Коробов.
— Привет, — буркнул удав.
Когда Коробов, пыхтя, выбирался из низинки, вслед донеслось:
— Лексеич, если тебе регистраторов надо, иди направо. Они там прячутся.
Коробов свернул направо и, пройдя с полсотни метров, замер. Он увидел людей. Родных до слез, земных, привычных. Двое парней в плавках и пышноволосая девушка в голубом купальнике напоминали компанию на пляже. Опершись на локти, они полулежали вокруг массивного на вид стального ящика, походившего на древний сейф, в каких раньше хранили деньги и документы. До слуха донесся звонкий девичий смех. Слабо пахнуло свежим кофе. Коробов направился к ним.