— Э-э-э…
Его нерешительное покашливание перебил недовольный голосок:
— У нас обед. Не видите, что ли?
И впрямь, на бечевке, висевшей вкруговую на ветру, болтались жестяные таблички с лаконичной надписью: «Обеденный перерыв». Стройная блондинка в купальнике хмурила брови. В ее руке дымилась чашечка кофе. При взгляде ее зеленых глаз у Коробова перехватило дыхание.
— Я ничего… — пробормотал он ошарашенно.
Блондинка отвернулась. Коробов посмотрел на ее загорелые коленки и, словно ожегшись, дернул головой. Потом опустился на песок и закрыл глаза. Трое регистраторов возобновили неторопливую беседу. Сначала Коробов ничего не понимал, хотя слова доносились все русские. Однако потом стал вникать в смысл разговора.
— …эмпирические факты, конечно, убеждают каждый раз, что дух первичен, — снисходительно говорил высокий и тонкий юноша в черных плавках. Полулежа спиной к Коробову, он протянул вперед ладонь, и немедленно в этой ладони появилась аппетитная котлета. Она словно выпрыгнула из воздуха, из пустоты.
— Мне захотелось котлету, — продолжал молодой человек, куснув ее, — и вот мое желание материализовалось.
— Это на первый взгляд, — возразил русоволосый крепыш. Он лежал лицом к Коробову. — Может быть, именно котлета вызвала твое желание котлеты за неуловимый миг до твоего желания? Почему ты захотел котлету? Откуда в твоей голове появилась идея котлеты? — продолжал он. — Не просто идея именно этой, конкретной котлеты, а самой первой в мире? Откуда разум вообще мог узнать, что в мире существуют котлеты?
Он выдержал эффектную паузу, а затем сам ответил:
— Только из самой котлеты. А это значит, что котлета существовала прежде, существует сейчас и будет существовать вечно. И после этого ты утверждаешь, что твое желание первично, что именно твое желание и материализовалось в котлете? Смешно! Скорее, котлета в своем стремлении материализоваться, проявиться из мирового духа, нашла в твоем лице способ реализации своего желания стать котлетой посредством твоего желания получить котлету. — И он вопросительно взглянул на девушку.
— Твои рассуждения всегда страдают надуманностью, — сказала она, доставая из воздуха спелую грушу с зеленым листиком на черенке. Надкусив ее, она продолжала: — Все наши споры сводятся, по сути, к одному, основному вопросу, а именно: «Что первично — желание или предмет этого желания, в данном случае котлета?»
Коробов открыл рот, он не мог молчать.
— М-мя-материя первична, — промямлил он.
Все трое уставились на него.
— Вообще-то, оригинальное заявление, — задумчиво оценил тонкий юноша.
— Абсурд, — заявил" русоволосый.
— Да, — весело согласилась блондинка, — но в этом, так сказать, «парадоксе Коробова» мне чудится нечто многообещающее.
— Это только чудится, — сказал пренебрежительно русоволосый, протягивая вперед раскрытую ладонь. — Смотри внимательно, Лексеич. Пусто! Материи нет. Есть только дух, есть только образ в моей голове, мое желание. А вот… — На ладони появилась горячая влажная сарделька, — …и материя. Как порождение духа. Вопросы есть? — И он, жмурясь от удовольствия, стал жевать сардельку.
— Миша, неужели ты уступишь? — лукаво спросила блондинка, капризно надувая и без того пухлые губки. Коробов ощутил прилив сил.
— Да, материя первична, — повторил он увереннее. Его интеллект, ощутив твердую почву, встал во весь рост. — И поэтому ваше желание ничего не может создать. Даже котлет.
Русоволосый вместо ответа достал из воздуха вторую сардельку и, гадко усмехаясь, снова зачавкал.
— Откуда же берутся котлеты? — снисходительно спросил второй юноша.
Коробов расправил плечи. Домой больше не хотелось. — Я не знаю, кто делает котлеты, но что их кто-то делает — это я знаю точно. Может быть, где-то внутри планеты существует завод, а ваши желания — всего лишь сигнал туда, что-то вроде телефонного звонка, по которому немедленно высылается заказ.
Русоволосый поперхнулся сарделькой и выпучил глаза.
— Потрясающе! — прошептал он, когда обрел способность говорить.
— Слишком сложно, — поморщился тонкий.
— И скучно, — скривилась блондинка.
Позади раздался шорох. Коробов оглянулся. В десятке шагов от него лежал тигр — голова на лапах, усы брезгливо опущены.