Она продемонстрировала свои тонкие сильные руки, испещренные от кончиков пальцев до плеч несмываемыми пятнами красителей.
– Эти следы никогда не вытравить с кожи, – сказала она, – но мозг отмыт начисто. В нем не осталось ни одного рецепта. Кто вы? Сокол промолчал. Его глаза вновь встретились с глазами женщины, и стоявший в стороне Аррен с тревогой наблюдал за ними.
Она снова вздрогнула и прошептала:
– Я знаю, кто ты…
– Да, родственные души узнают друг друга, сестра.
Интересно было наблюдать ее реакцию: она сперва в ужасе отпрянула от мага, намереваясь убежать, потом подошла к нему, словно желая пасть на колени у его ног.
Он удержал ее, взяв за руку.
– Хочешь ли ты вернуть обратно свою силу, искусство, знание Имен? Я могу дать тебе это.
– Ты – Великий Человек, – прошептала она. – Ты Король Теней, Повелитель Мрака…
– Нет, я не король. Я человек, простой смертный, брат твой, подобный тебе.
– Но ведь ты никогда не умрешь?
– Умру.
– Но ты вернешься и будешь жить вечно.
– Ни я, не любой другой человек не в силах вернуться.
– Тогда ты не… не из Повелителей Тьмы, – нахмурившись, произнесла она, взглянув на него с некоторым подозрением и с меньшим страхом. – Но ты из Великих. Не так ли? Как тебя зовут?
Суровое лицо Сокола на мгновение помягчело.
– Этого я не могу тебе сказать, – вежливо ответил он.
– А вот я открою тебе секрет, – сказала она. Старуха теперь стояла прямо, глядя ему прямо в глаза, и в голосе ее появились прежние властные нотки. – Я не хочу жить, жить и жить вечно. Лучше бы мне вернули обратно Имена вещей. Но все они сгинули, и потеряли теперь всякий смысл. Больше нет секретов. Хотите знать мое Имя?
Глаза ее вспыхнули, пальцы сжались в кулаки, старуха подалась вперед и прошептала:
– Меня зовут Акарен.
Затем она крикнула во весь голос:
– Акарен! Акарен! Меня зовут Акарен! Теперь все знают мое тайное Имя, мое Настоящее Имя, и больше нет секретов, нет правды, и нет смерти… смерти… смерти… смерти!
Она, всхлипывая, выкрикивала это слово, и слюна капала с ее губ.
– Успокойся, Акарен.
Старуха замолкла. Слезы текли по ее грязным щекам и терялись в прядях спутанных седых волос.
Сокол взял в ладони это морщинистое, залитое слезами лицо и легонько с огромной нежностью поцеловал женщину в лоб. Она стояла неподвижно, закрыв глаза. Затем он приблизил губы к ее уху, прошептал тихонько что-то на Древнем Наречии, еще раз поцеловал ее и отпустил. Она открыла глаза и некоторое время смотрела на него блуждающим, изумленным взором. Так новорожденный смотрит на свою мать, а она – на него. Затем старуха медленно повернулась и направилась к двери. Войдя, она закрыла ее за собой. Все это делалось совершенно молча, с тем же выражением удивления на лице.
Маг молча повернулся и зашагал обратно к дороге. Аррен последовал за ним, не осмелившись докучать ему расспросами. Внезапно маг остановился посреди разоренного сада и сказал:
– Я забрал у нее ее Имя и дал ей взамен новое. Она, в некотором смысле, заново родилась на свет. Ничем другим помочь ей было нельзя. Голос его звенел и прерывался.
– Она обладала немалой силой, – продолжал он, – но, будучи гордой и честной женщиной, вкладывала свое умение не в ведьмовство и стряпание приворотных зелий, а в творение прекрасного. В том был смысл ее жизни. А теперь все пошло прахом.
Внезапно маг свернул в проход между рядами деревьев и остановился у одного из стволов.
Аррен ждал его на несколько смягченном листвой солнцепеке, зная, что Сокол стыдится давать при нем выход своим эмоциям. К тому же юноша не знал, как подбодрить его. Но душа мальчика по-прежнему безудержно рвалась к его старшему товарищу. Однако на смену первоначальному романтическому поклонению и обожанию пришла болезненная, глубоко личная связь, переросшая в нерушимые узы. Теперь он почувствовал, что в его любви появилась толика сострадания, а без него любовь несовершенна, поскольку тогда она постепенно выходит из-под контроля и не длится долго. Спустя некоторое время Сокол вернулся к нему, пройдя сквозь зеленое марево сада. Ни один из них не произнес ни слова, и они бок о бок пошли дальше. Солнце уже припекало вовсю. Смоченная ночным дождиком почва высохла, и пыль клубилась на дороге у них под ногами. Сперва день этот показался Аррену мрачным и скучным, отравленным его снами. Теперь он наслаждался теплом выглянувшего солнца и игрой теней, ему нравилось бродить по острову, не имея ни малейшего представления о том, где они находятся.