Вождь провел своей тонкой черной рукой дугу, охватывающую северо-восточный сектор компаса.
– Острова – там, – сказал он. – Все острова.
Затем старейшина указал на темнеющее за его спиной море – с севера на юг через запад, сказав:
– Море…
– С какого ты острова, господин?
– Ни с какого. Мы – Дети Открытого Моря.
Аррен взглянул на его одухотворенное лицо, затем обвел взглядом гигантский плот с храмами и величественными идолами, каждый из которых был вырезан из отдельного бревна: огромные богоподобные фигуры дельфинов, рыб, людей и морских птиц; посмотрел на людей, занятых своим делом: ткущих, вырезающих, ловящих рыбу, готовящих еду на специальных возвышениях, нянчащих детей; на другие плоты, числом не меньше семидесяти, образовавшие на воде гигантский круг диаметром около мили. Это был целый город: дымок курился над расположенными в отдалении домишками, ветер разносил звонкие голоса детей. Это был город, а под ним зияла бездонная пропасть.
– Неужели вы никогда не ступаете на землю? – шепотом спросил мальчик.
– Раз в год. Мы плывем к Длинной Дюне, рубим там лес и чиним плоты.
Это происходит осенью, а потом мы следуем за серыми китами на север. Зимой мы разделяемся, и каждый плот плавает по одиночке. Весной мы все встречаемся у Балатрена. Там ходим друг к другу в гости, играем свадьбы, танцуем Долгий Танец. Отсюда берет начало Дорога Балатрена – мощное южное течение. Летом мы дрейфуем к югу, влекомые этим течением, пока не встречаем Великих – серых китов, – мигрирующих на север. Тогда мы следуем за ними, в конце концов возвращаясь ненадолго к пляжам Эмаха на Длинной Дюне.
– Это крайне захватывающая история, милорд, – сказал Аррен. – Я никогда не слышал о людях, подобных вам. Мой дом находится крайне далеко отсюда. И все же мы, жители острова Энлад, тоже танцуем Долгий Танец в канун середины лета.
– Вы топчете землю и находитесь в безопасности, – сухо заметил вождь.
– Мы же танцуем на поверхности бездонного моря.
Помолчав немного, он спросил:
– Как зовут твоего господина?
– Сокол, – ответил Аррен. Вождь повторил слово, но оно явно ни о чем ему не говорило. И это более, чем что-либо другое, убедило Аррена в том, что услышанная им история правдива, и эти люди действительно всю жизнь проводят в Открытом Море вдали от островов, где землей и не пахнет, за пределами полета любой из живущих на островах птиц. Об их существовании не знают люди, населяющие Архипелаг.
– Он едва не умер, – сказал вождь. – Ему необходимо поспать.
Возвращайся на плот Стара, я пошлю за тобой.
Вождь встал. Несмотря на его непоколебимую уверенность в себе, он явно не знал, как ему обращаться с Арреном: как с равным или как с юношей. Аррен в данной ситуации предпочел последнее и согласился с тем, что должен уйти. Но тут он столкнулся с другой проблемой. Плоты вновь разошлись в стороны, и между ними сверкала полоска шелковистой воды шириной в сотню ярдов.
Вождь Детей Открытого Моря вновь обратился к нему.
– Плыви, – сказал он.
Аррен осторожно окунулся в воду. Ее прохлада приятно освежила обожженную солнцем кожу юноши. Переплыв зазор, он выбрался на другой плот и увидел группку из пяти-шести детей и подростков, которые с живым интересом наблюдали за ним. Совсем маленькая девочка пропищала:
– Ты плаваешь как рыба на крючке.
– А как я должен плавать? – вежливо спросил слегка уязвленный Аррен.
Ему не хотелось грубить малышке. Она была похожа на изящную статуэтку из красного дерева, хрупкую и изысканную.
– Вот так, – крикнула она и нырнула как тюлень в прозрачную переливающуюся толщу воды. Только спустя долгое время и на невероятном расстоянии Аррен увидел над поверхностью черную гладкую головку и услышал ее громкий визг.
– Поплыли, – сказал мальчик, вероятно, ровесник Аррена, хотя с виду ему можно было дать лет двенадцать: серьезный парень с вытатуированным на спине голубым крабом. Он нырнул, и все, даже трехлетние, нырнули вслед за ним. Аррен вынужден был последовать их примеру, постаравшись войти в воду без всплеска.
– Как угорь, – сказал паренек, выставляя из воды плечо.
– Как дельфин, – сказала симпатичная девочка с приятной улыбкой и исчезла в пучине.
– Как я! – взвизгнул трехлетний карапуз, качаясь на волнах подобно бутылке.
Так что весь вечер дотемна и весь следующий долгий жаркий день, и последующие дни Аррен купался, болтал и трудился вместе с подростками с плота Стара. Все перипетии его путешествия, начавшегося в день весеннего равноденствия, когда они с Соколом отплыли с Рокка, казались ему теперь такими далекими! Ибо все, что произошло с ними во время этого путешествия, да и вся его предыдущая жизнь, не шло ни в какое сравнение с его теперешним времяпровождением, а ведь самое интересное было еще впереди. Ночью, ложась спать при свете звезд вместе с другими, он подумал: «Словно я умер, и все это – загробная жизнь: под яркими лучами солнца, за Краем Мира, среди сынов и дочерей моря…» Прежде чем уснуть, Аррен обычно бросал взгляд на юг, ища глазами желтую звезду и Руну Конца, и всегда находил Гобардон, а также больший или меньший треугольник. Но сейчас звезда взошла позднее, и он не сомкнул глаз, пока вся фигура не показалась над горизонтом. День за днем и ночь за ночью плоты дрейфовали к югу, но море нисколько не менялось, ибо нельзя уловить перемены на его не знающем покоя лике. Майские бури уже прогремели, поэтому ночью ярко сияли звезды, а днем вовсю светило солнце.