– Вы уже всё? – Карпухин поднял взгляд снова. – Так-то время у нас ещё есть, в этот час тут почти никого не бывает.
– Нет, ещё минут пять. – Кутуз поёжился, поёрзал на неудобном табурете. – Подумать мне надо, посидеть спокойно минуту-другую…
– Ну хорошо, я не против. – Карпухин пожал плечами. – Я тоже вместе с вами подумаю, кроссворд поразгадываю…
На несколько минут снова наступила тишина. Кутуз мучительно перебирал варианты, крутил так и эдак… Всюду выходит, что, вполне возможно, пора паковать чемоданы и валить. Да, надо ещё на свободу как-то выйти… Но мысль трусливо бежать, разрушив тем самым своё имя и свою репутацию настолько противна, что от досады хоть волком вой!
– Есть ли выход из безвыходной ситуации?.. – снова незаметно для себя Кутуз сказал вслух. – Есть ли где-нибудь этот чёртов выход?..
Карпухин посмотрел на заключённого внимательней. Оценил его хмурое, в мучительных размышлениях лицо, его шепчущие невесть что губы и уставившиеся в никуда глаза. Покряхтев, он как бы между прочим произнёс:
– Выход есть всегда. Смотря с какой точки глядеть…
– Что?! – Кутуз опомнился, как от пощёчины. – Вы что-то сказали?..
– Сказал. – Карпухин важно кивнул. – Просто ты тут, Юрий Алексеевич, опять в слух размышлял. Спросил, есть ли выход из безвыходной ситуации, а я ответил, что выход есть всегда.
– Что ты имеешь в виду? – Вид Кутуза стал уставшим, сдавшимся. – Растолкуй, а то я что-то не понимаю…
– Ну… – Карпухин закинул ладони за затылок и откинулся в кресле. – Выход есть всегда, я ж говорю, всё зависит от точки зрения. Просто этот выход может не нравиться. Может быть неприятен или даже противен. Но выход есть всегда. Даже из задницы.
Кутуз не улыбнулся, только крепко задумался и снова замолчал, опять погрузившись в мысли. Карпухин последил за ним ещё немного, потом заново принялся за кроссворд.
Тяжело, словно поднимает здоровенную гирю, Кутуз кивнул собственным выводам. Губы его вытянулись в прямую линию, взгляд из задумчивого стал решительным. Сглотнув, он открыл ящик и достал телефон. Набрав Виктора, Кутуз прислонил трубку к уху и даже не успел услышать гудков, как на той стороне ответили:
– Да?
– Всё, Витя… – Кутуз говорил не своим голосом. – Точка кипения достигнута… Достигнута точка невозврата. Сейчас мы с тобой будет разруливать эту ситуацию, и для этого нам придётся связаться с одним хорошо тебе известным и очень неприятным человеком. Запоминай, что нужно сделать и что кому нужно сказать… И да, ты не в курсе – агаяновским сильнее наших досталось, или так же?..
Скрестив ноги, Агаян сидит на кровати, локтями упирается в колени, а ладонями поддерживает голову. Лицо его, как у статуи Марса, бога войны древних римлян: суровое и жёсткое, что камень. В камере с ним ещё два человека, оба приблатнённые, и оба помалкивают, стараются быть вообще незаметными, как стены и пол.
То, что передал Левон – это дикий ужас. Это удар в спину! Это песок, брошенный в глаза! Очень болезненно, очень неприятно. Неприятно?.. Смертельно! Как пуля, летящая в лоб!
Сокамерники всё же осмелились заварить чай. Агаяну тоже поставили кружку крепкого – тот благодарно кивнул и снова погрузился в раздумья.
Левону за его дурость хорошо бы голову снять, но людей осталось уже так чертовски мало, а нового удара ожидать можно в любой момент… А кто остался с Левоном? Без него эти бараны разбегутся, как отара без пастуха. Ничего важного им доверить нельзя…
От злости у Агаяна застучало в висках. Он закрыл глаза и постарался успокоиться, несколько раз медленно, с шумом вдохнул и также медленно выдохнул. Не хватает для комичности ещё помереть от кровяного удара – враги будут в полном восторге!
Из коридора долетели громкие шаги, через мгновение замок на двери загрохотал, она раскрылась и на пороге возник дежурный с висящей на руке резиновой дубинкой.
– На прогулку, – скомандовал он тоном, не терпящим промедлений.
Сокамерники оглянулись на Агаяна, потом оба с явной неохотой поднялись, потянулись к выходу. Агаян пошёл следом. Брёл за их спинами и всё думал над вопросами, свалившимися на голову, как кирпичи.
Прогулка выдалась унылая, как и любой день в заключении. Все молчали, даже шёпотом не переговаривались, словно траур держат. Впрочем, Агаян этому только обрадовался. Меньше болтовни – меньше отвлечений.
В камеру возвращались с опозданием. Дежурный отвлёкся на какие-то дела и поручил следить за заключёнными подвернувшемуся вертухаю, а сам ушёл и вернулся только минут через двадцать.
– Вперёд! – По его команде колонна арестантов двинулась к «хате». – Разговорчики не разговаривать!