Никто и не разговаривает, но кто будет спорить?.. Неожиданно Агаян заметил, что дверь в их камеру открыта, оттуда выходят служивые и о чём-то увлечённо разговаривают. Шутки шутят! Один из приблатнённых тихо чертыхнулся, второй никак не выказал удивления, только кулаки его сжались аж до хруста.
– У вас был обыск, – пояснил дежурный очевидное и встал сбоку от прохода в камеру. – Порядок сами наведёте. Внутрь!
Заключённые вошли и ахнули: всё выпотрошено так по варварски, что на то, чтобы такой бедлам разгрести, уйдёт полчаса, не меньше! Каждый прошёл к свой шконке, благо «живут» в камере нового типа, трёхместной. За спиной раздался грохот захлопываемой двери, скрежет засова, поворот ключа и быстро удаляющиеся шаги.
– Суки! – гаркнул один с покрасневшим от негодования лицом. – Шакалы погонные!
Агаян посмотрел на свой перевёрнутый матрац, на вынутую из наволочки и брошенную всю в перьях подушку. Решив никак не выказывать недовольства, он просто быстро, как смог, перестелил шконарь и улёгся, закинул руки за голову.
Арестанты наводили порядок, а он продолжал размышлять, и размышления уводили его всё глубже в сторону простого, но неприятного вывода: нужно мириться с Кутузом. Нашлась какая-то тварь похуже старого чёрта. Если грызня между ними продолжится – не сносить головы ни первому, ни второму.
Нет сомнения, что ныне произошедшее вовсе не дело рук Кутуза: это проделки кого-то намного более опасного, и, похоже, уже и раньше вмешивавшегося в их дела… Но что скажет на это сам Кутуз? Согласится на перемирие после всей крови, что они пролили? Или заупрямится, как осёл, встанет в позу?..
Агаян повернул голову: на подушке лежать стало как-то неудобно, в затылок что-то упирается. Несколько раз поправив её и не удовлетворившись результатом, он со злостью сел и принялся мять пух, стараясь нащупать твёрдое место. Пальцы ощутили нечто, ухватили. Агаян замер, по его горлу прокатился комок. Пальцы нащупали шов – аккуратно распущен, оттуда и лезут перья… Продавив твёрдое до разреза, Агаян вынул коробочку от зубочисток. Внутри белеет скрученный листок.
Сокамерники заметили и тоже замерли, даже дыхание задержали: малява, подсунутая мусорами!.. Агаян огляделся, посмотрел в глаза соседям, потом с подозрением на дверь, за которой может кто-то таиться. В курсе ли сам дежурный или это трюк мимо него?..
Пальцы достали бумажку, развернули, глаза пробежались по буквам… В этот же миг Агаян почувствовал такую радость, которой у него не было уже очень давно! Враз прибавилось сил, спина выпрямилась, на ней словно бы выросли крылья! В записке оказалось лишь две строчки: «Надо поговорить. Я сам свяжусь. К.»
…Новенький с поклоном перешагнул порог.
– Вечер в хату…
– Чифир в сладость, – ответил один из сокамерников машинально.
Агаян с соседями с интересом поглядели на вошедшего «бродягу», явно не первохода, приведённого дежурным под самый вечер. Лицом прост, на пальцах партаки. Так-то ничего особенного…
– Агаян, вас переселяют! – велел дежурный строго. Лицо этого служаки , как всегда, словно бы вырезано из дуба. – Сбирайтесь и идите за мной… А ты, Кузьмин, падай на его шконку. Ну! За дело!
Новенький не спешил двигаться, застыл в ожидании. Лишь кода Агаян всё-таки со вздохом поднялся и направился к выходу, он отошёл в сторону, давая проход, но и потом на кровать не сел, а примостился за столом. Когда дверь с грохотом закрылась и затопали удаляющиеся шаги, новенький поглядел на оставшихся в камере, развёл руками и произнёс:
– Меня ни о чём не спрашивайте, я сам не в курсе. Меня выдернули из другой хаты и сказали идти сюда, а больше я ничего не знаю.
Арестанты переглянулись.
Агаян шёл, куда велели, и уже через пять минут перед ним открыли дверь камеры, единственной в маленьком и узком коридорчике со старой, свисающей с потолка лампочкой. Темнота не позволила что-либо разглядеть и это навело на две мысли: либо это пресс-хата и ребята в ней решили даже без прелюдий обойтись, нападут сразу из темноты… либо камера просто не обитаема. Может быть даже одиночка.
– Уважаемый! Чего встал?! – пробасил дежурный нетерпеливо. – Приглашения ждёшь?..
Агаян стиснул зубы и шагнул внутрь, в любой момент ожидая подвоха. Произойти может что угодно, надо быть готовым. А ведь за время, пока он тухнет в изоляторе, его толком и не допрашивали ни разу, даже пугать не пытались. Может начнут сейчас?..
Дверь за спиной с грохотом закрылась. Агаян застыл, как статуя, в полный рост и на изготовке. Дыхание частое, сердце колотится, как при беге. Когда глаза немного привыкли и различили какие-то контуры, в голову пришла мысль, что зря он нагнетает – глупо. Пошарив на стене возле двери, Агаян нащупал выключатель, нажал кнопку – хорошо, что стоял грудью к двери, иначе от загоревшейся, свисающей на проводе, как и в коридоре, лампочки обязательно бы ослеп. Кто-то умудрился вкрутить стоваттную или даже больше! Будто эту самую лампочку не купили, а украли на заводе или какой-то фабрике. А то и с фонаря сняли.