— О, черт! — пробормотал Кендрик.
— Прими это, любимый, — вставила Калейла. — Я в восторге, просто зачарована.
— Продолжайте, Мэнни!
— Ну, мы обсудили множество вещей. Он не интеллектуал, скажу я вам, но умен, человек широких взглядов, это ты знаешь.
— Ничего такого я не знаю. Но как ты только осмелился за меня ходатайствовать?
— Потому что я твой отец, неблагодарный ты идиот. Единственный отец, которого ты когда-либо знал! Без меня ты до сих пор не построил бы ни одного здания вместе с саудовцами, не говоря уже о том, что никогда не покрыл бы своих расходов. И не спрашивай, как это я осмелился. Тебе просто повезло, что я отважился поговорить о твоих обязательствах по отношению к другим… — И, заметив, что Эван, в волнении закрыв глаза, откинулся на спинку дивана, Вайнграсс поспешно добавил: — Ну ладно, ладно, не обижайся, мы не смогли бы сделать ничего из того, что сделали, без твоих мозгов и твоей силы.
Неожиданно Калейла заметила, что Вайнграсс незаметно подает ей какие-то знаки и безмолвно выразительно шевелит губами. Присмотревшись к старику внимательнее, она поняла, что он ей беззвучно говорит: «Так надо. Я знаю, что делаю». В ответ Калейла лишь пожала плечами.
— Ну ладно, Мэнни, — произнес Эван, открыв глаза и уставившись в потолок. — Можешь выбросить это из головы. Я слушаю дальше.
— Вот так-то лучше. — Вайнграсс подмигнул агенту из Каира и продолжил: — Ты, конечно, можешь отойти в сторону, и никто не будет иметь права сказать или подумать о тебе плохо, потому что все должны тебе, а ты никому ничего не должен. Но я-то знаю тебя, мой друг. В тебе такой запас силы, что было бы просто обидно не использовать ее во благо. Скажу больше, этот паршивый мир все еще держится только потому, что в нем все-таки есть такие парни, как ты. Увы, людей другого типа гораздо больше… Они хоть и рвутся в правительство, но ничего не могут сделать для страны, нации. А собственно, почему к ним должны прислушиваться? Кто они такие? Какими делами себя зарекомендовали те, что просто дуют в свисток? Вот их никто и не принимает во внимание. Ты же — совсем иное дело. Ты можешь говорить с теми, кто внизу, и они с благоговением будут тебя слушать. А пост кардинала, если считать Лэнгфорда Дженнингса Папой, вполне подходящее место для такого человека, как ты. И нет никаких препятствий, которые помешали бы тебе прийти ко двору, если только не считать конгресс. Но Лэнг поможет преодолеть и его.
— Опять Лэнг? — пробормотал Кендрик.
— Извини, это не мое изобретение! — возразил Вайнграсс, подняв кверху ладонь. — Сначала я называл его мистером президентом. Если не веришь, спроси медсестер, которые присутствовали при его появлении. А он, я тебе скажу, настоящий дьявол. После выпивки, которую, между прочим, он сам лично приготовил для меня и для себя у бара, когда девушки вышли, Лэнг сказал, что я его освежаю. И попросил называть его Лэнгом, забыв все эти формальности…
— Мэнни, — вмешалась Калейла, — а что значит вы его «освежаете»? Почему президент так сказал?
— Ну, в нашей короткой беседе я упомянул, что это новое здание, которое они возводят в Нью-Йорке, — я читал о нем в газете — не такое уж роскошное, и Лэнгу вовсе не следовало поздравлять по телевидению его кретина архитектора. И объяснил почему. В общем, сказал, что он совершенно напрасно сунулся в это дело…
— О, черт! — повторил Эван, сдаваясь.
— Но вернемся к тому, что я пытаюсь тебе растолковать. — Лицо Вайнграсса стало серьезным. Глядя на Кендрика, он несколько раз глубоко вздохнул и продолжил: — Понимаю, тебе, возможно, хочется отойти от дел и спокойно, счастливо пожить рядом с моей арабской дочкой. Ты уже заслужил уважение страны, и даже мира. И все-таки призываю тебя подумать. На посту вице-президента ты сможешь сделать такое, что не под силу большинству людей. С вершины горы откроются большие возможности для борьбы с коррупцией, со всеми этими людишками, которые ведут свою грязную игру. Подумай, Эван. Но пока все, о чем я прошу тебя, — это выслушать Дженнингса. Прислушайся к тому, что он хочет тебе сказать.
Они внимательно посмотрели друг другу в глаза, отец и сын, знающие друг друга как самые близкие, родные люди.
— Что ж, я позвоню ему и попрошу о встрече, хорошо?
— В этом нет необходимости, — ответил Мэнни. — Все уже устроено.
— Что?
— Завтра Лэнг будет в Лос-Анджелесе в «Сенчури-Плаза». Там состоится обед в память покойного государственного секретаря. После этого он немного приведет себя в порядок, а к семи часам будет ждать тебя в отеле. И тебя тоже, моя дорогая. Лэнг на этом настаивает.