И не вспомнить такое, не выискать.
Вешний воздух привычно пьянил.
Узнавали по уличным вывескам
те места, где мечтали они,
после дождика видели радугу
в позапрошлом каком-то году,
а сегодня погода не радует:
юго-западный ветер подул.
И грустил я под песни по радио,
и с таксистом завёл разговор
о заводах, что были украдены,
но не знают, спросить-то с кого.
За погоду и спрашивать не с кого.
День устанет, и яркий закат
перекрасит пейзажи апрельские
и пойдёт по аллеям скакать.
8
Пришвартован кораблик у пристани:
он намедни нечаянный гость.
Сквозь окошко высматривал пристально
панораму того, как жилось
за высоким забором окраине.
Повздыхаем мы сердце скрепя:
покосилась избушечка Танина,
что вскормила с десяток ребят.
Из бетона торчат арматурины;
перевернутый мусорный бак.
Над Уктусом сгущаются сумерки;
Вторчермета дымится труба.
На листах нацарапаны горы од,
мне приснившихся позавчера,
о любимом, но пасмурном городе.
Чем же он меня очаровал?
9
Кирпичных домов обыватели
рыдали, готовясь зарыть
бездетную старую Катю, и
нарушили сон детворы.
То ветер гулял и проказничал
и листья на крыше погнул,
то солнце февральское празднично
к открытому настежь окну
притронется. Будет ли затемно
наш дворик дремотой объят?
Поделят имущество Катино -
останется ворох тряпья.
В промёрзшем покоится гравии.
На деньги свердловских барыг
ей памятник мраморный ставили,
цветочки несли во дворы.
10
Небо цвета воска.
Плакать погоди:
в старенькой повозке
едет командир.
Цвета мёрзлых яблок
стынет в кружке чай,
но трёхстопным ямбом
не буди скворчат.
Ветер шкалик крутит
бодро по двору.
Леонид Агутин
пляшет под Варум.
В беспардонном вальсе
кружится бельё.
У соседа Васи
крыша снова льёт.
За стеной мужчине
плохо. За стеной
тротуар морщинист,
во дворе темно.
11
Если жизнь, то она магистраль.
Фантазировать можешь? Представь так:
будто книгу, страницы листай
и не спи, новоявленный автор.
Погадай нам ещё, фантазёр!
Если в прошлое, лучше трамваем:
он со скрипом меня повезёт
мимо жёлтых знакомых развалин.
Нагадай мне, цыганка, не взвыть
от стихов, что в тетради скопились.
Я шагаю на берег Невы,
даже если он грязен и илист,
даже если я тут пропаду
под неистовый города шелест,
убегая от сказочных дур,
отнимающих всё, что в душе есть,
от початых бутылок и пинт,
от помятых, суровых, угрюмых,
от дорог, что заводят в тупик,
от стаканов стеклянных и рюмок,
отнимающих время и сталь
превращающих в ржавую рухлядь.
Будто книгу, страницы листай,
изгоняя сказуемым дух лярв.
12
Пошлю воздушный поцелуй,
где солнца блик застенчивый.
Пройду по сонному селу,
прислушиваясь к птенчикам,
а к вечеру дружище-дождь
окатит крышу. Помнишь, как
летела грязь из-под подошв
и горечь шла из горлышка?
Бродяга-дождик льёт и льёт,
ведь я, как ты, бродяжничал,
пытаясь отыскать своё.
Теперь мне дорог каждый час.
Но пусто. улица не та,
не там цветёт боярышник.
Июнь и солнышко из тар -
глотками жадно тянешь их.
13
У каждого есть Внутренняя Припять,
где Государь ни тонок, ни пузат,
как Чичиков, не ведающий зла,
чиновник добрый, как Прутков Кузьма.
И в этом государстве можно выпить.
А впрочем, лучше горькую не пить.
Когда объявится в потёртой робе
родной когда-то городок Чернобыль,
в покинутых подвалах рыться чтобы,
найдём прибежище с тобой в степи.
В восьмидесятых было всё иначе.
История, однако, столь грустна,
что ощущаем горечь на устах
по-прежнему, но ничего, раз так
случилось, что в неё влюбился мальчик.
И в мае можно было прогулять
ненужные и скучные уроки,
из окон на втором услышать окрик,
встречать рассвет (да будь он трижды проклят),
а завтра можно начинать с нуля.