— Трудно это сделать — люди намучились в оккупации, теперь только почувствовали себя хозяевами, а тут опять оставлять хаты со всем скарбом, — ответил я.
— Трудно, но нужно, Иван Семенович.
На командном пункте генерал-майора Г. И. Чурмаева мы долго не задержались. Выслушав доклад комдива, уточнив кое-какие детали и дав необходимые указания, Шарохин обратился ко мне:
— Тут, Иван Семенович, порядок. Я сейчас направлюсь к Куприянову, а вас, если не возражаете, попрошу проехать к Осташенко.
Я как раз планировал посетить 57-й стрелковый корпус генерал-майора Ф. А. Осташенко, поэтому предложение командарма принял с удовольствием.
В 17.00 договорились встретиться у генерала Дрейера.
Командарм уехал в 66-й стрелковый корпус генерал-майора Д. А. Куприянова, а я провел короткое совещание с работниками политотдела дивизии и тоже попрощался с хозяевами.
На командный пункт Осташенко добрались быстро и без приключений. С генералом встретились как старые сослуживцы. Он как раз собирался ехать в одну из дивизий.
— Командный пункт и штаб дивизии вон за той высоткой, — указал рукой комкор. — Там небольшая деревушка в лощине — райское место. Нам только вон тот участок проехать.
Отрезок дороги, на который указал Федор Афанасьевич, был не более полукилометра.
— Проскочим, — сказал я уверенно.
Действительно, проскочили. Гитлеровцы не успели сделать ни одного выстрела, хотя мы ехали на трех машинах и их наблюдатели не могли нас не заметить.
Было жарко, и мы решили расположиться в тенечке на завалинке крестьянского дома, который занимал командир дивизии. Хозяина на месте не оказалось — находился в одном из полков. Чтобы не терять времени даром, я дал команду собрать политработников и, кого удастся, из партактива.
Вдруг послышался свист и громыхнул взрыв. Снаряд пробил крышу дома и разметал его в пух и прах, а нас отбросило взрывной волной метров на 5–6. Открыв глаза, увидел склонившегося надо мной порученца Павла Романовича Копина. На лице — испуг, губы его шевелились, но я ничего не слышал — оглушило… Подполз, тоже слегка оглушенный, Осташенко. Вдвоем помогли мне подняться и перебраться в укрытие — на дно каменистого оврага, ибо артналет усилился.
— Второй раз сегодня чуть не угодил на небеса, — сказал я Федору Афанасьевичу, вспомнив утренний инцидент и слова Шарохина.
— Ничего, — ответил он, — кому суждено быть повешенному, тот не утонет. Вот я — третью войну воюю и ни разу даже не ранен.
Обстрел как начался внезапно, так внезапно и прекратился. Вскоре вернулся комдив. Я поинтересовался, часто ли противник такие вот налеты устраивает.
— Частенько, — ответил комдив. — Особенно когда высокое начальство наезжает.
Это же подтвердил и Осташенко. Потому, мол, и в дом не стал заходить, знал — будет налет, но не ожидал, что прицельно ударят.
— А может, кто-то корректирует огонь? — высказал я предположение.
Осташенко согласился со мной и приказал комдиву усилить бдительность, присматриваться к местным жителям.
О необходимости повысить бдительность говорил и я с политработниками и партийным активом.
После обеда Федор Афанасьевич отбыл к себе на командный пункт. Это была наша последняя встреча с Осташенко на фронте. Вскоре его корпус вывели во второй эшелон, а позже передали в подчинение 2-му Украинскому фронту. Участок же, который он оборонял, заняли дивизии 57-й армии…
В 20-ю дивизию генерал-майора Н. М. Дрейера я прибыл заблаговременно. На КП сказали, что комдив в одном из полков вместе с начальником политотдела и скоро должен вернуться.
— А вы пока отдохните с дороги, товарищ генерал, — предложил начальник штаба и дал провожатого до дома, который занимал комдив.
Провожатым оказалась молодая девушка-солдат с эмблемами связиста на погонах, быстрая черноглазая украинка.
Через несколько минут я уже сидел в светлой чистой горнице. Заметил про себя: Галя тут как дома. Она проворно хозяйничала на кухне; уже тоненько пел самовар, на столе появились чистая домашней выделки холщовая скатерть, стаканы в подстаканниках, литровая банка в вареньем…
Вскоре подъехал и Шарохин.
— Здравствуй, Галочка, — поздоровался он, войдя в переднюю. — Соскучился по твоему чаю.
— Сейчас будет, товарищ командующий, — пообещала девушка и прибавила: — Как вы любите, с медом и абрикосовым вареньем.
Не успели мы переброситься и парой слов, как в комнату без стука вбежал порученец командарма и доложил, что в сторону деревни идет группа вражеских бомбардировщиков — не менее 10 самолетов.